Гоген не для всех

Всем известно, что в России – лучший Гоген. Русские меценаты Щукин и Морозов в начале ХХ века в Париже по бросовым ценам накупили для своих особняков никому в то время не нужных Моне с компанией его последователей. Времена изменились: теперь Моне с Гогеном самые модные и дорогие художники на всех аукционах. Но одно дело – владеть картинами, другое – эффектно их показать. Америка, вторая по количеству гогеновских картин держава в мире, в отличие от нас имеет для этого и средства, и связи. К проекту «Гоген-Таити» были подключены также французские музеи. Поэтому сначала экспозицию демонстрировали в Большом Дворце Парижа и только потом отправили путешествовать за океан. Чтобы увидеть таитянский рай глазами французского мастера, в Новом Свете выстраиваются километровые очереди.

Этот художник взломал академические устои XIX века своей красной травой, синими деревьями и бронзовыми телами таитянских моделей. То, что невозможно в Европе, оказалось возможным на экзотическом острове.

Но не было бы художника – не было бы Таити. Так бы и оставалась заброшенная французская колония разлагающейся дырой: еще до Гогена здешние аборигены утеряли почти всю свою культуру и мифологию, погрязли в алкоголизме, были повально заражены сифилисом. Полинезия представляла довольно жалкое зрелище (художник заметил это сразу, только приехав на острова и сойдя с трапа, – у него даже появилась мысль тут же развернуться и отправиться обратно). Поль Гоген, по сути, воссоздал таитянский мир заново: в ход пошли остатки местных поверий, рельефы храма Боробудура, весь арсенал европейской живописи и модные тенденции парижских салонов (тот же Моне, например), христианство и язычество, первобытная наивность и сексуальная неразборчивость.

Прелесть данной выставки в том, что здесь как раз и показано рождение этого нового мира – гогеновский путь от первых зарисовок в альбоме к огромному монументальному полотну с философским названием «Кто мы? Откуда пришли? Куда направляемся?», которое он завершил к 1898 году.

В свой первый приезд на Таити в 1891-м Гоген сосредоточился на женщинах. Поэтому в первых залах выставки – сплошь таитянские девушки. И главным образом – его 13-летняя любовница Техамана. В дневнике художник писал: «Она не привлекательна по европейским вкусам, но она прекрасна» (имелась в виду особая скульптурность первобытных тел). В этом же разделе, кстати, показан наш шедевр из Пушкинского музея «Ты не ревнуешь?».

Однажды Гоген застал свою пассию, дрожащую от страха, лежащей голой, вниз лицом, в абсолютной темноте. Девушке привиделась смерть. Так появилось полотно «Видящая призрак смерти» – начало гогеновской мифологии, где перемешались первобытная эротика с распятиями, призраками и идолами.

Два года спустя живописец решил вернуться в Париж, чтобы продать почти полсотни картин для нового вояжа. Франция встретила таитянок сдержанно: купили лишь 11 произведений. Критики восприняли образы как этнографический отчет: занятный и не более. После такого коммерческого провала художник возвратился на заповедный остров, чтобы остаться там навсегда. И только тогда критики и коллекционеры поняли: Таити на рынке – это всерьез и надолго. К тому времени живопись устала от реализма и импрессионизма. Гоген привил ей новые краски и символы.

Пятиметровая картина «Кто мы? Откуда пришли? Куда направляемся?», вывешенная в полутемном центральном зале Бостонского музея, похожа на экзотический ковер или фреску, где на фоне синих долин и рощ всплывают таитянские обитатели рая: все возрасты и состояния – от рождения и грехопадения до смерти. Мучимый приступами болезни (сифилис, понятное дело, не обошел и Гогена) и готовый к самоубийству, художник решил создать, по его собственным словам, картину всех человеческих страхов, надежд и мечтаний. И открыть таким образом универсального человека.

Американские кураторы, в свою очередь, собрав Гогена по всему миру, открыли для себя и для бесчисленной публики универсального современного художника. Задолго до авангардистов этот мастер отказался от европейской цивилизации, чтобы реформировать искусство вдали от родины, но в конце концов вернулся к вечным европейским вопросам.

В Россию, которая предоставила из Эрмитажа и Пушкинского музея семь полотен, экспозиция, к сожалению, не попадет. Приходится утешаться тем, что оставшиеся у нас полотна ничуть не уступают европейским и американским коллекциям. Пусть нам никогда не выписать из таитянских музеев тамошние амулеты из человеческих костей и скульптуры Гогена. Но на происки западных эстетов у нас наверняка смогут ответить фразой из мультфильма про попугая Кешу: «Зачем нам Таити! Нас и тут неплохо кормят!»




Открылась 9-я международная выставка «Арх-Москва»