Кинорежиссер Отар Иоселиани

– Отар Давидович, несмотря на экономический кризис, вам удалось закончить фильм «Шантрапа», о котором еще три года назад вы рассказывали в Москве, на открытии своей выставки в Доме Нащокина?

– Как известно, теперь сегодня все упирается в деньги. Но каждый день в течение трех лет я занимался тем, что прихорашивал проект под названием «Дилетанты», ставший потом «Шантрапой». При этом я искренне думал о парадоксе: чем дольше по времени не будет денег, тем больше шансов у моего будущего фильма попасть в число тех великих кинопроектов советской эпохи, которым не суждено было осуществиться вопреки воле режиссеров…

– Говорят, что в наше время дилетанты остались только в России, тогда как весь мир, особенно Америка, Китай и Япония, создали систему узкой и детально проработанной специализации, где каждый винтик на своем месте. Почему вы решили воспеть непрофессионализм?

– Я вкладываю иной смысл в понятие «дилетант». Это не тот человек, который не умеет делать кувшин, а все равно его делает, а тот, кто живет так, как хочет. Все профессионалы подчиняется правилам, а дилетанты нарушают эти правила. Я очень люблю людей, которые не подчиняются правилам и установленным нормам поведения. Именно дилетанты (в смысле «неуправляемые») – то золото, то сокровище, которое было, есть и будет на этом свете. Тогда как люди, живущие по правилам, шагающие по ступенькам социальной лестницы, добивающиеся успеха и богатства, самые несчастные люди в мире. Ведь они, пусть даже невольно, подозревают всех и каждого, что те от них чего-то хотят. Даже в далекие времена полной несвободы рабы были более свободны в душе, чем рабовладельцы. Замечу, что сегодня очень мало осталось людей, живущих вопреки установленным правилам, то есть живущим так, как им хочется, но они еще остались. Те немногие души, спасшиеся от алчности, предпринимательства, завладения другими, восхищают меня как художника, как режиссера, как человека. Я согласен с тем, что такие «неприкаянные» души остались только в России и в Грузии, и когда я приезжаю в Москву и в Тбилиси, то каждый раз с радостью нахожу их.

– Ваш друг писатель Андрей Битов говорил мне в интервью, что во времена застоя Грузия была для него единственным островком свободы. На ваш взгляд, сегодняшней Грузии удалось сохранить вольный дух?

– Грузия – это особая статья. Такая странная-странная страна, которая просуществовала тысячелетия, будучи завоеванной, растоптанной, сожженной, но не сломленной, и это длится по сей день. Каждый грузин не воспринимает всерьез свою земную жизнь, он ведет себя как гость на этом свете, понимающий, что ничего с собой в могилу не унести, что все – слава, деньги, власть – временное. Пришли без ничего и уйдем без ничего. Думаю, что именно благодаря этой философии такая маленькая древняя страна, как Грузия, сохранилась. Все в Грузии наблюдают очень внимательно за тем, как ведут себя их близкие и друзья. Сосредоточенный глаз близкого человека спасает тебя от ненужных движений, низких поступков и совершенно банальных действий, которые все на свете совершают. Грузины знают одну очень важную вещь – все на свете кончается плохо, поэтому они дорожат каждым счастливым моментом своей жизни. Мой друг Андрей Битов, соприкоснувшись с грузинским менталитетом, понял, что лучше быть свободным человеком, чем зависимым. Это откровение он действительно нашел, будучи в Грузии.

– А Франция тоже страна свободы?

– Франция, как и Грузия, тоже выжила странным способом. Хотя безобразий и преступлений в этом стране происходило достаточно – и инквизиция, и чудовищная по своей жестокости Французская революция. Тем не менее Франция сохранила дух свободы и независимости, но утратила радость от жизни. Париж больше не похож на «праздник, который всегда с тобой». По крайней мере я этого здесь не ощущаю.

– В Париже есть у вас близкие друзья?

– На поверхности земного шара, в том числе и в Париже, остались еще приличные люди, и это очень важно. Они согревают мою душу и вдохновляют меня снимать новые фильмы. Но Париж для меня всегда был и остается исключительно местом работы. Надо продолжать существовать в этом мире и стараться сохранять свое достоинство.

– Когда у Андрея Битова спросили: «Каким он представляет своего читателя», писатель ответил: «Ангелоподобным человеком». А кто ваш зритель, кому вы адресуете свои картины?

– Мой зритель должен быть точно таким же, как и я. Я не собираюсь делать никаких реверансов тем людям, которые не читают книг, не разбираются в живописи, не слушают классическую музыку. Не могу даже представить, что на мой фильм придут торговцы с Тишинского рынка. Не хочу показаться циником, но мне кажется, что эти необразованные торговцы неспособны даже понять смысл и красоту вступления Пушкина к поэме «Руслан и Людмила» «У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том».

– Названия ваших фильмов напоминают названия поэтических сборников: «Сады осенью», «Листопад», «Акварель», «Истина в вине». Сразу видно, что вы любите стихи, а кто ваш любимый поэт?

– У меня два любимых поэта – Гомер и Артюр Рембо. Оба не относились к поэзии как к ремеслу, а писали только тогда, когда хотели. Когда Рембо почувствовал, что утратил вдохновение, сразу же бросил писать стихи и стал торговцем кофе и пряностей.

– Какую знаменитую актрису, звезду вы мечтаете пригласить в свою картину?

– Чем знаменитей актриса, тем опаснее с ней работать, ибо она быстрее разрушит вашу картину. Любая дама, которая что-то видела на этом свете, что-то чувствовала, гораздо интереснее актрисы, у которой глаза превратились в пуговички.