Гагарин против Мэрилин Монро

Праздничный салют в честь полета первого человека в космос захлебнулся в тумане и снежной измороси. Хваленые 50 залпов 12 апреля в 22.00 оказались не более чем отблесками на низких облаках. Примерно то же самое можно заявить обо всех культурных проектах, подготовленных ко Дню космонавтики. Опять буду говорить в сослагательном наклонении (как и в случае прошлогоднего Дня Победы). Ведь как бы все могло быть красиво! Можно было, например, создать такую выставку, которая не только стала бы российским блокбастером, так еще с триумфом прокатилась по миру. В конце концов, «Гагарин» как чисто русский продукт по экспортным возможностям стоит наряду с иконами и Малевичем.

Но для этого надо было что-то сделать помимо прокручивания телехроники. Интерактивное шоу с Гагариным как мифом и образом: от фактов к легендам, от домыслов к документам, от науки до искусства. Тут бы и сплелись воедино все нити, которые сейчас повисли на лоскутном одеяле (почему и как полетел? что пережил? каким он парнем был? пил или не пил? как погиб?). Кому, спросите, это надо? Всем надо – «гагаринское» поколение сейчас делает погоду на всех уровнях.

И что имеем в остатке? Исторический музей, от которого мы вправе ждать отклика на юбилей, какой год живет со страной в параллельном пространстве. Устраивает выставки сюрреалистов и прочие сомнительные мероприятия, но когда речь заходит о чем-то реально значимом – об отмене крепостного права или о Гагарине – его и след простыл. Музей космонавтики по-прежнему развлекает детей тюбиками с орбитальной едой – ему не до искусства. Небольшая и остроумная выставка в Политехническом («Ура, космонавт!») – уж очень камерный продукт: кое-какие занятные вещи (бритва для космонавта, набор для взятия крови на орбите и фотоаппарат «Юра») выставлены в винтажных шкафах на фоне журнальной фотохроники. Монополию на Гагарина перехватили актуальные галереи – около шести выставок по всей Москве: от претенциозных (в одном месте покажут акварели, летавшие в космос) до ироничных («Привет Гагарину», созданный мексиканцами). Впрочем, все они сделаны на коленке и на серьезный подход не претендуют.

В принципе первенство современных художников вполне объяснимо. Гагарин – подлинная икона поп-арта. И самой близкой ему фигурой всегда была и будет Мэрилин Монро. Их объединяет куда как больше, чем время: звезда Гагарина вспыхнула вместе с выходом на экраны «Займемся любовью». Юрий – эдакий Аполлон, бог света и гармонии. Святой, поднявшийся и спустившийся с небес. Мэрилин – само собой, воплощение Венеры. Оба – мифологические персонажи, оба взлетели и умерли молодыми, оба – символы поколения и века. Будь в СССР 1970-х Энди Уорхол, он создал бы гагаринские портреты, которым теперь поклонялись бы на «Кристис» и «Сотбис». Пока же там продают спусковую гагаринскую капсулу, которая неведомым образом (скорее всего, за ненадобностью) была переправлена на Запад.

Увы, ни Уорхола в прошлом, ни толковых музейных кураторов в настоящем у нас нет. Так и выходит – лондонский Музей Виктории и Альберта проводит выставку «Мэрилин Монро», которая гремит по всему миру, в Москву привозят спектакль поляка Кристиана Люпы «Персона. Мэрилин», собравший все восторги критиков, и, наконец, многотысячными тиражами издают на русском записки Монро (первые строчки в бестселлерах), а в ответ – не слишком примечательная книжка ЖЗЛ и шкафы с открытками. И получилось, что Гагарин, к сожалению, на фоне Монро выглядит блекло и неинтересно.

Иные возразят: не надо смешивать божий дар с яичницей. Одно дело – звезда шоу-бизнеса, закончившая свои дни неизвестно как, другое – отличник летной подготовки, герой и добрый семьянин, чья дочь теперь директор Музеев Кремля. Начать с того, что солнечный Гагарин тоже не лишен темных пятен (много ли мы знаем о его последних днях?). А любой миф – это именно и есть смешение божьего дара с яичницей. Но одни превращают эту смесь в высокую кухню, извлекая из нее питательные вещества. Другие и поныне едят в забегаловке подгоревший омлет.

Автор – арт-обозреватель «НИ»