Соревновательный дух

Из Калифорнии одна за другой пришли радостные для российского кино новости: победителем в обоих случаях стал фильм «Левиафан» Андрея Звягинцева. Как известно, его еще не видели на родине, хотя он собрал уже урожай призов на зарубежных фестивалях – от Канн до Абу-Даби. Отчасти тому причиной – продюсерская стратегия, но причиной подспудной стало то, что чиновники Минкульта требуют вырезать из фильма ненормативную лексику. Между тем это тот случай, когда мат является не эпатажем, не произволом авторов, а необходимой частью художественного замысла.

Подводя годовые итоги, критики составляют списки лучших фильмов. И это не всегда и не обязательно победители главных фестивалей. Например, в Каннах в прошлом году наградили «Золотой пальмовой ветвью» «Зимнюю спячку» Нури Бильге Джейлана – длинную турецкую медитацию на темы Чехова и Достоевского: еще один русский след в кинопейзаже прошлого года. А вот «Ида» поляка Павла Павликовского, прошедшая мимо больших конкурсных фестивалей, оказалась фавориткой Европейского приза и многих других конкурсов, многие прочат ей и «Оскар», хотя мы надеемся на успех «Левиафана».

Назовем еще несколько фильмов 2014 года, которые стали событиями. Это американское «Отрочество» Ричарда Линклейтера – поразительный опыт игрового фильма, снятого методами документального кино: приз за режиссуру в Берлине стал началом долгого пути этой картины, получившей «Золотой глобус» в категории драматических фильмов. Это «Два дня, одна ночь» Жан-Пьера и Люка Дарденнов – маститых бельгийских авторов, которые считаются совестью европейского кино. Это «Мамочка» канадского вундеркинда Ксавье Долана, которая привлекла раскрепощенностью и спонтанностью киноязыка. Недаром на Каннском фестивале приз жюри разделили между этой картиной и опусом престарелого авангардиста Жан-Люка Годара «Прощай, речь»: таким образом, как бы прорисовывалась нить преемственности от поискового кино прошлого века к сегодняшнему. В Венеции победила печальная абсурдистская комедия «Голубь сидел на ветке, размышляя о жизни» шведа Роя Андерссона, а в Берлине – мрачная китайская мелодрама «Черный уголь, тонкий лед» Йинана Дяо.

Российское кино – даже если отвлечься от успеха «Левиафана» – тоже оказалось не в стороне от главной фестивальной тропы. В той же Венеции вторым по значению призом награжден замечательный фильм Андрея Кончаловского «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына», а «Дурак» Юрия Быкова отмечен в Локарно за актерскую работу Артема Быстрова. На нескольких фестивалях отмечены «Братья Ч.» Михаила Угарова. «Да и да» Валерии Гай Германики получил награду на ММКФ, «Класс коррекции» Ивана И. Твердовского – в Карловых Варах, «Испытание» Александра Котта – в Анталии, «Еще один год» Оксаны Бычковой – в Роттердаме. Там же успешно показывался «Комбинат «Надежда» Натальи Мещаниновой, а в Сан-Себастьяне – «Как меня зовут» Нигины Сайфуллаевой. Кстати, триумф «женской режиссуры» – один из главных трендов года в российском кино. Другой, о котором следует упомянуть, – взлет российского документального кино, которое развивается в особо трудных условиях: свидетельством тому стал проведенный вопреки дотационной политике Минкульта фестиваль «Артдокфест». Как видим, фестивальный год для российских кинематографистов оказался более чем успешным. Осталось совсем немного – чтобы награжденные и признанные в мире фильмы увидели наши зрители. Но именно с этим загвоздка. Одни попали под цензурный пресс, другие стали жертвой прокатной политики, по сути не оставляющей места для всего, что не помещается в понятие «мейнстрима». Нет пророка в своем отечестве: классическая формула не теряет своей злободневности.