Posted 12 ноября 2009,, 21:00

Published 12 ноября 2009,, 21:00

Modified 8 марта, 07:28

Updated 8 марта, 07:28

Актрисы Лидия и Мария Шукшины:

Актрисы Лидия и Мария Шукшины:

12 ноября 2009, 21:00
Ретроспектива Василия Макаровича Шукшина включена в программу проходящего сейчас в Польше фестиваля российского кино. Вдова одного из известнейших советских литераторов Лидия Федосеева-Шукшина с дочерью Марией, продолжающей актерскую династию, встретились в уютном вечернем кафе на 41-м этаже варшавской гостиницы «Интер

– Лидия Николаевна, скажите честно, Машa в детстве была строптивой?

ЛШ. Нет. Она была тихая, скромная и боялась всего на свете. Никогда не была заводилой, и то, что сейчас она стала лидером семейного движения, – дaже удивительно. Вот Оля, младшая, та росла хулиганкой. В хорошем смысле слова (смеется). Если надо было что-то сделать, Маша на нее перекладывала. Такая вот была девочка. Стихи писала.

МШ. Нет, сказки...

ЛШ. Стихи тоже. Одно даже вошло в рассказ Василия Макаровича. «Белая береза под моим окном...»

МШ. «Будет там березке тепло и хорошо...» Но это было очень давно...

ЛШ. И читать стихи любила. Со смешными ошибками. «Лес обложился, поля опустели...»

МШ. А Оля однажды прочла лозунг: «Все, что партия наметaла, – выполним». Вместо «наметила». Папу это очень рассмешило.

– Я бы чуть поправил: «Все, что партия намела, – выметем». Но что же получилось? Шумная Оля ушла в тихий монастырь, а тихую Машу слышно со всех экранов?

ЛШ. Никто не думал, что так выйдет...

– Неужели вам никогда не приходилось Машу наказывать?

ЛШ. Олю приходилось. Машу – нет.

– Маша, мама правду говорит?

МШ. Не совсем. В 16 лет было...

ЛШ. Да что ты говоришь? Не помню такого.

МШ. Один раз отхлестала ремнем за то, что мы с мальчиками допоздна смотрели видео.

– Эротическое?

МШ. Что вы! Какой-то фильм ужасов...

ЛШ. Наказания я по себе помню. Я была предводительницей дворового движения. Так меня дома родители ремнем встречали. Гонялись за мной вокруг стола – папа с ремнем, мама со шваброй. Так меня однажды стукнула, что кровь пошла. Только тогда они испугались и перестали меня трогать.

– А вы, Маша, своих ремнем пробовали?

МШ. Только среднего, Макара. Чтобы от компьютера отогнать.

– Действует?

МШ. Куда там! Спускает штаны, ложится, терпит – и по новой...

– Макар – в честь расстрелянного деда, как я понимаю. Что деду-то припаяли?

ЛШ. Вроде бы за провоз оружия через границу и шпионаж в пользу Японии. 21 год ему был.

МШ. Самое ужасное, что папа в это поверил и отрекся от своего отца. А когда его реабилитировали, страшно раскаивался, что был так обманут. Напился и пошел «мочить» ментов. И загремел в кутузку. Ромм его оттуда вызволил. Это я от Митты знаю...

– Лидия Николаевна, a мне Элем Климов рассказывал, как дико Василий Макарович вас ревновал. Вроде бы даже топором швырял…

ЛШ. Колуном...

– Не спрашиваю, были ли у него основания, но он, надеюсь, раскаивался?

ЛШ. Раскаивался, но что толку? Со своей природой ничего поделать не мог. Даже на трезвую голову мог пригрозить, что убьет. «Ну сяду лет на восемь – со смягчающими. Люди больше сидят, и ничего. Зато тебя порешу. Дети поймут». Мне было очень его жалко... Любила я его, потому и жалела.

– А он вас поэтому же ревновал и убить грозил. Русский симбиоз. Правда, что он из-за любви к Маше пить бросил?

МШ. Бросил после того, как напился, забыл меня в коляске и пришел в ужас. Так любил...

– Маша, я перед нашей встречей вспоминал вашу фильмографию и набрел на «Американскую дочь» Карена Шахназарова, где ваша героиня тайком от бывшего мужа, которого играет Машков, умыкает в Штаты их общую дочь. Это Шахназаров намекал на историю с Макаром, которого умыкнули у вас, или на свою собственную?

МШ. На свою. Моя тогда еще не разыгралась.

– И на вас накликал?

МШ. Тут другое: что играешь, то и случается.

ЛШ. После «Калины красной», где Вася сыграл свою смерть, мы с Машей на экране не умираем.

– Как вам игралось с Машковым?

MШ. Прекрасно. Особенно в Сан-Франциско. Мы с ним после съемок на дискотеки бегали. Он был так популярен среди русских, которые там жили. Они в его честь музыку заказывали. Чуть ли не на руках носили. Скоро снова будем вместе сниматься – у Снежкина. Он «Белую гвардию» ставит. Там и Хабенский, и Бондарчук будут играть.

– Только что на глазах всей страны разыгралось реалити-шоу с участием Кристины Орбакайте, которая хотела отправить сына в Штаты, и ее бывшего мужа, который этого не хотел. «Американская дочь» в вольной телеверсии. И мне показалось, что противные стороны не без скрытого удовольствия выставили напоказ свои отношения. А как бы вы себя повели, если бы аналогичная история случилась с вами сейчас?

МШ. Я не знаю, как бы я себя повела, но хорошо представляю себя на месте Кристины. Думаю, что она оказалась заложницей ситуации. Она была вынуждена делать лицо, участвовать в этих ток-шоу и давать интервью. Иначе бы она потеряла шансы вернуть сына – все бы сказали, что он ей не нужен. Она – жертва обстоятельств, которые ее «сыграли», как окружение играет королеву.

ЛШ. А мне кажется, что главную роль в этой истории сыграла бабушка мальчика. Она была самой агрессивной. И если Кристина – жертва, то своей матери.

МШ. А, по-моему, Алла Борисовна отмалчивалась, потому что не хотела, чтобы лезли к ней в душу.

ЛШ. Отмалчивалась? Да ты просто газет не читаешь. Правда, газеты могли и соврать про ее вмешательство. Ладно, оставим эту тему...

– Маша, вы за последние годы где только на экране не появлялись – и в кинофильмах, и в телесериалах, и в телепередачах... Где вам интереснее – в кино или на ТВ? Не секрет же, что многие актеры не любят работать в сериалах и делают это только ради денег...

МШ. Знаю, что к съемкам в сериалах относятся как к халтуре, но мне нравится любая работа, которую можно сделать качественно. Скажем, в «Террористке Ивановой». Она и качественная, и тяжелая, и на износ, и благодарная. Рейтинг-то вон какой! Что скрывать, были у меня и халтурные сериалы, где просто гнали метраж, но я везде выкладывалась. Предпочитаю короткие сериалы, 4 или 8 серий, но в принципе все зависит от роли, от партнеров и от режиссера.

– Вы обычно продумываете роль с начала до конца или предпочитаете играть поэпизодно?

МШ. Продумываю. В сериале это в определенном смысле проще, чем в фильме. В фильме, когда играешь эпизодическую роль, невольно стараeшься все вложить в один эпизод, потому что другого может не представиться – вырежут, и все. А в сериале можно распределить силы и постепенно показать все, на что ты способна. Я вообще считаю, что все сцены надо играть по-разному. Если есть четыре эпизода допросов, то в каждом надо найти что-то свое и не повторяться. Иначе на экране будут «говорящие головы», а я этого терпеть не могу. В этом смысле проще работать с режиссером, который сам все продумывает и придумывает. Вот Снежкин – такой. Вправо, влево у него считается побег – рaсстреливает на месте. Так вот он заставляет играть буквально по фразам. А есть такие, которые дают тебе сцены на откуп, – резвись, как хочешь. Мне нравится и так, и эдак.

– Как играет партнер, для вас имеет значение или вы можете делать свое дело независимо от него?

МШ. Могу, но не люблю. Я люблю, когда партнер сильный и заставляет тебя тянуться за ним. Доказывать, что ты можешь не хуже. Как Алексей Серебряков. Слабый партнер невольно расхолаживает.

ЛШ. А помнишь, когда ты снималась у Снежкина в «Брежневе», то все продумала, а он посмотрел и говорит: «А теперь будешь делать так, как я скажу».

МШ. Я была не согласна, но спорить не стала. Хотя играла с внутренним сопротивлением. И только потом, посмотрев материал, поняла, насколько он был прав. И решила в дальнейшем с ним не спорить. И еще с Михалковым не буду спорить. Я у него в «Утомленных солнцем-2» снялась. Без сценария. В сценарии про мою роль только и написано: «Привлекательнaя дама ходит по палубе». Здорово, да? А Никита Сергеевич, в отличие от Снежкина, не объясняет, что мне играть. Рабочим объясняет, куда что ставить, а мне – ни слова. Включает камеру на 15 минут – и делай что хочешь, говори что хочешь. Просто садист. В хорошем смысле слова (смеется). Мы с Адабашьяном три дня эту сцену играли. На истерике. Я бы вам показала, если бы мы не в публичном месте сидели. Михaлков, глядя на нас, ухохатывался. Гармаш рыдал от смеха. Весь Таганрог сбежался посмотреть, что происходит. Когда закончили, разразилась овация. Михалков в рупор орет: «Браво! Вот что значит актеры!»

– То есть он вас как кошку в воду кинул и стал смотреть, рассчитывая на вашу актерскую неотрепетированную органику. А вы заметили, что и Снежкин, и он назначили вам в партнеры, а вашим героиням в любовники актеров, которые на голову ниже вас. Ростом ниже, я хочу сказать.

МШ. В самом деле (смеeтся). Но это так получилось. Не потому, что мне нравятся маленькие мужчины.

– Я помню, лет в 15 открыл книгу, которую читала моя мама, прочел фразу «Володька, он длинный. Я этого в людях не понимаю» и навсегда запомнил автора. Потому, наверное, и спросил про маленьких мужчин. А какие рассказы отца нравятся вам?

МШ. Рост не важен. Важен человеческий масштаб, если хотите. А из папиных рассказов больше всего нравится «Микроскоп». Я его даже на испанский перевела, когда училась на переводчика. У папы замечательные диалоги. Помню, в детстве открывала рассказ и, если шел сплошной текст, листала дальше, пока не начинались просветы...

– В нашем диалоге будут одни просветы. Теперь, когда вы стали так популярны, вашу жизнь рассматривают как раз в микроскоп. Это вам нравится?

МШ. Нет. Но, к счастью, в моей жизни нечего высматривать. Кроме того самого эпизода с Макаром. Потому его все время и вытаскивают. И до конца жизни, похоже, будут это делать...

– Независимые женщины часто задумываются о политической карьере. А вам приходилось?

МШ. Мне лет 15 назад предлагали баллотироться в губернаторы Алтайского края. Откуда папа родом. Признаюсь, что это потешило мое самолюбие и честолюбие, но я, в конце концов, отказалась. Не в последнюю очередь потому, что меня предупредили, что я рискую детьми. Могут похитить и шантажировать. А я-то с голубыми глазами думала, что политика – чистое дело.

"