Композитор Владимир Мартынов

– Владимир, говорят, что в 70-х, еще в начале творческого пути, вы позволяли себе настолько эпатажные вещи, что стали персоной нон-грата в Риге.

– История была такая. Мы с единомышленниками – скрипачкой Татьяной Гринденко, пианистом Алексеем Любимовым и другими исполняли в Риге музыку Артемьева, мою и Штокгаузена. И в концертах были большие хеппенинговые части. По нашей неопытности, это кончилось страшным безобразием: на сцене началась драка, потом выскочили люди из публики – начали душить исполнителей!

– Видимо, исполнители, да и авторы публике не понравились?

– У меня было вполне безобидное сочинение «Страстные песни» для сопрано и камерного оркестра. Предполагалось, что в финале с балкона будут разбрасываться листовки с финальной строчкой песни «Христос – моя любовь!», чтобы все ее пели. Слухи так наэлектризовали публику и атмосферу, что хотя это и пресекли в зародыше, все равно получился скандал. И все же в середине 70-х сложилась замечательная обстановка, несмотря на скандальность. Исполнялась музыка Пярта, Сильвестрова – в Риге и в Таллине – мы там все встречались, обменивались авангардным и поставангардным опытом, хотя многое запрещалось.

– Я знаю, что вы прошли через увлечение роком. Что дал вам этот вид музыки?

– Да, арт-рок захватил нас. В зале электронной студии музея Скрябина мы часами слушали Махавишну, Кинг Кримсон, Олдфилда. Эта музыка давала ощущение внутреннего «ненавязчивого времени».

– Как же вам удалось объединить разную музыку в рамках одного стиля – «минимализма»?

– Есть «минимализм» и минимализм. И это две большие разницы. Американский «минимализм» Райча или Гласса – классическое направление в современной музыке. А есть минимализм как основа всей музыки – в более широком понимании. Потому что тот же знаменный распев или григорианский хорал, или архаический фольклор – тоже минимализм. В музыкальном стиле «минимализм» существует прием повторения одних и тех же фрагментов или музыкальных фраз, с их постепенным и небольшим изменением.

– На днях состоялась ваша мировая премьера в зале Чайковского. И вновь композитор Мартынов всех удивил. Почему вдруг Сингапур?

– Восточной музыкой я интересуюсь долгие годы и потому выбор моей персоны послом республики Сингапур господином Майклом Тэем для создания симфонии, конечно, неслучаен. Он меня долго, как говорят, «окучивал», чтобы я написал музыку о его стране. Сингапур представляется мне неким райским местом, идеальным состоянием человечества, где люди любят друг друга, «наслаждаются едой и любуются своей одеждой, имеют покой в своих жилищах и радуются своим обычаям». Такие вот простые человеческие чувства, о которых мы в нашей стране давно забыли.

– Как вы определяете жанр нового сочинения?

– Он для меня ясен. Это геополитическая утопия.

– Получается, что от увлечения православной музыкой вы перешли к музыке восточной?

– Я считаю, что одно другому не противоречит, хотя, может быть, Церковь по-другому на это смотрит. Здесь очень много пересечений. У нас в России никто о простых человеческих радостях не думает, но мне кажется, что это очень актуально. Может быть, даже актуальнее, чем какие-то богословские системы.

СПРАВКА «НИ»

Владимир МАРТЫНОВ родился в 1946 году в Москве. В 1970 году окончил Московскую консерваторию. Еще в студенческие годы заявил о себе как один из наиболее радикальных авангардных отечественных композиторов. В середине 70-х в его творчестве произошел поворот к минимализму. Тогда же он увлекся арт-роком, в 1977 году создал рок-группу «Форпост». В 1978 году Мартынов отошел от композиторской деятельности и посвятил себя религиозному служению. В 1984 году Владимир Мартынов снова начал писать музыку. Среди наиболее известных работ последних лет – «Плач Иеремии», «Апокалипсис», «Ночь в Галиции», «Реквием». Владимир Мартынов – автор музыки более чем к 50 фильмам, среди которых «Михайло Ломоносов», «Холодное лето 53-го», «Николай Вавилов», «Русский бунт». С 2002 года в Москве проводится ежегодный фестиваль работ Владимира Мартынова.