А на плечах – рога

Увлечение революционными настроениями 1905 года вдохновило будущего выдающегося советского скульптора Сергея Коненкова (1874–1971) к созданию не только образов рабочих-боевиков, но и языческих божков. Свирепого вида старец («Стрибог», 1910) олицетворял на Руси стихию ветра. У коненковского идола огромные руки-ноги, на плечах – рога. У входа он пристально оглядывает посетителей, пришедших на оригинальную экспозицию. Стараниями Коненкова дерево стало модным скульптурным материалом. И оставалось таковым вплоть до 30-х годов, когда его вытеснил официозный сталинский мрамор. Следующий «деревянный» пик пришелся на 60-е – времена оттепели. Затем опять провал, до перестроечных пертурбаций.

Там, где язычество, размах приобретают «дионисийские» страсти. Культ женщины, беззаботного веселья, вольного воспитания. Панно мастера «Пиршество» – из этой серии. Пухло-квадратные обнаженные дамы (сделанные в грубоватой манере Пикассо) кормят малышей виноградом, кедровыми орехами и ананасами. Еще более «дионисийская» работа Коненкова – «На коленях». Щекастая девица левую руку положила на грудь, правую закинула за голову и эротично расположилась на спущенном платье. Юная красавица символизирует плотскую женскую природу. Творение Александры Матвеевой (1878–1960) «Надевающая носок» – тоже достаточно чувственно. Однако к предмету изображения (одевающаяся девушка) Матвеева относится более тонко, чем Коненков. Ее персонаж в своей игривой изящности ближе к балеринам Дега. Коненков и Матвеева – классики деревянной скульптуры.

В следующем зале открылся целый деревянный зоопарк: крокодилы, обезьяны, коты, львы и даже лоси. Малыши чувствуют себя тут, как на детской площадке, несмотря на то, что некоторым экспонатам уже более полувека.

Четвертая категория (после идолов-масок, «дионисийских» творений и «зверинца») – деревянные скульптуры, приближающиеся по тщательности обработки к каменным. Поражают деталировкой два произведения такого рода: «С.С. Прокофьев» (1980) и «Портрет актрисы» (1986). Актриса – в красном платье, с золотой театральной маской в руках, и великий композитор – во фраке. Однако, несмотря на очевидный профессионализм этих работ, им присуща некоторая «легковесность», свойственная скорее не произведениям искусства, а восковым фигурам.