Хореограф Валерий Михайловский

– Валерий Владимирович, вашу карьеру как танцовщика вы объявили законченной. Какие у вас теперь планы?

– Как танцовщик я действительно уйду, потому что мне уже 60 лет. Я и так протанцевал больше, чем два балетных срока. Но в профессии все же хочу остаться, но уже в другом качестве: как педагог, как репетитор.

– Какой образ жизни был бы идеальным для вас теперь?

– Если честно, я настолько устал от необходимости добывать деньги для обеспечения существования труппы и постоянно решать многочисленные организационные вопросы, что теперь мне просто хочется спокойной жизни. Раньше было так: с утра до ночи в театре на репетициях. Или гастроли: самолеты, поезда, гостиницы, сцены и тому подобное. Теперь мне хочется качественно сделать свою работу и уйти домой делать то, что мне действительно нравится. Чего у меня никогда не было, так это свободного времени. Теперь я чувствую потребность в досуге.

– Чему посвятите свободное время?

– Я люблю и кино, и музыку, и театр, и литературу – вообще люблю искусство. Но больше всего мне нравится то, что связано с музыкой. Симфонические концерты, джазовые импровизации, оперу, вокал. Мне и балет кажется прежде всего музыкой – музыкой тела.

– Искусство меняет формы и способы манифестации. Как вы относитесь к современному балету?

– Ничто не стоит на месте – это нормально. И танец эволюционирует в первую очередь потому, что он из всех видов искусства наиболее близок природе человека, органичен ей. Танец возник раньше, чем человеческая речь. Ведь что есть танец? Это движение, жесты. С их помощью люди общаются до сих пор. С их помощью они понимали друг друга на заре цивилизации, когда еще не могли говорить. То есть сначала был танец, и только потом появилось слово. Поэтому именно танец первым воспринимает и отражает изменения, которые происходят в человеческом сознании. Сейчас это новые стили, новые направления, связанные с уличным танцем. Мне кажется, что самое значительное влияние на современный балет оказали именно брейк и хип-хоп.

– На тот момент, когда вы стали солистом Балета Бориса Эйфмана, его видение хореографии было самым современным. Каким вы помните это время, и чем оно было в вашей карьере?

– Сказать, что сотрудничество с Борисом Эйфманом дало мне очень много – это ничего не сказать. Этот этап самый насыщенный и, возможно, самый значимый в моей жизни, ведь я столкнулся с потрясающими балетами и потрясающими ролями. Мне невероятно повезло! Я станцевал князя Мышкина, Воланда, графа Альмавиву, еще массу потрясающих балетных миниатюр – номерами я не могу их назвать, это настоящие мини-балеты. И в труппе Бориса Эйфмана была настоящая творческая работа. Я очень серьезно относился к каждой роли, много занимался сам, а не только с балетмейстером в зале. Готовясь к роли, перечитывал много литературы, пересматривал фильмы, изучал критическую литературу по этим произведениям и образам, которые мне предстояло танцевать. В общем, это один из главных периодов в моей творческой жизни.

– Почему вы не закончили карьеру танцора, когда пришло время, а решили основать свою труппу?

– На момент моего ухода из театра Бориса Эйфмана мне действительно было тяжело. И я понял, что если я останусь в труппе хотя бы еще на год и буду продолжать работать в том же ритме, то это закончится или психбольницей, или инвалидной коляской. У меня настолько износился организм, что требовался длительный отдых. Я ушел, полечился, отдохнул и понял, что во мне еще очень много сил и энергии и что это надо выплескивать и как-то применять. Как? Мои друзья говорили, что мне нужно основать свою труппу. Опыт постановочной работы у меня был, потому что я переносил спектакли Бориса Яковлевича Эйфмана на другие сцены, в разные города, в том числе в Москву, в Киев, в Софию, в Варшаву, а также репетировал в труппе с другими артистами и давал уроки – всем нравилось, как я это делаю, поэтому меня стали просто атаковать с тем, чтобы я организовал свою труппу. Ну и мысль за мыслью, случай за случаем натолкнули меня на идею создания мужской труппы. Далее встал вопрос о репертуаре, и идеей для него стали наши балетные капустники, на которых мужчины традиционно исполняют женские партии. Здесь, разумеется, важно было не изменить хорошему вкусу, чувству меры и юмору. Вот так и появилась моя труппа.