Posted 12 августа 2013,, 20:00

Published 12 августа 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 04:44

Updated 8 марта, 04:44

В «паутине» танца

В «паутине» танца

12 августа 2013, 20:00
В репертуаре Театра-фестиваля «Балтийский Дом» появилась сценическая версия знаменитого романа «Госпожа Бовари». Сочинение Гюстава Флобера, признанное одним из лучших романов «всех времен и народов», режиссер Наталья Индейкина перевела в плоскость музыкально-танцевальную и схематично-эмоциональную.

Постановка не лишена пластической прелести, но зияет провалами по части обоснований. Казалось бы, действие спектакля строится именно вокруг главного посыла литературного первоисточника – раздирающего главную героиню конфликта между иллюзией и реальностью. Вот только сама Эмма Бовари (Екатерина Решетникова – на фото) столь иллюзорна и «оторвана от жизни», что просто невозможно видеть в ней человека из плоти и крови. У нее хрупкое грациозное тело и полное отсутствие характера, мотиваций и сколько-нибудь «земной» поступи. Ее можно воспринимать скорее как «душу» Эммы, бестелесного ангела, материализовавшуюся мечту, но только не как живую женщину. И когда это «дитя воздуха» начинает подписывать векселя и приобретать наряды, то совершенно непонятно, зачем ей нужны все эти плащи и шарфы, и почему она закатывает истерики своим мужчинам – тоже непонятно. Потому что и мужчины ей, в сущности, тоже не нужны. И пространная цитата из Флобера «Ей хотелось жить в старинном замке и проводить время по примеру дам, носивших длинные корсажи…», приведенная в программке, не в силах дать ключ к разгадке, ведь доминанта в том, что «по-другому», но все-таки жить…

Зрительный зал сооружен на сцене, и события разворачиваются на фоне задернутого (перед залом настоящим) занавеса. Периодически ткань взмывает вверх, и взору открываются погруженные во тьму пустые кресла. Что конкретно в этом мраке и пустоте следовало «прочесть», предположить можно, но обосновать трудно. Декорации (художник-постановщик Александр Мохов) демонстрируют фрагменты интерьеров (аптечная стойка, дом Бовари, гостиничный номер и т.д.) и легко «передвигаются» с помощью в том числе сценического круга. В принципе именно движение и становится одним из главных «двигателей» событийного ряда. И вот здесь начинается самое интересное.

Балетмейстер Виктория Голубева умело «оплела» действие хореографической «паутиной», создав своего рода спектакль в спектакле, главным и единственным персонажем которого становится Эмма Бовари. Придуманный для Эммы хореографический текст, его органичность и внутренняя, отсылающая к драмбалету, подоплека оказались значительно сильнее драматического наполнения образа. Возможно, именно этот факт хотя бы частично объясняет невнятность сценического существования Эммы в общем контексте.

Запоминающийся и близкий к литературному оригиналу («весь мир замыкался для него в пределы шелковистого обхвата ее платьев») образ Шарля Бовари создал Константин Анисимов. В его глазах, интонациях, в неловких подчас жестах, в жалких и трогательных попытках «разукрасить» бытие боготворимой им Эммы – градус любви и нежности зашкаливает. При этом в актерской палитре Анисимова нет излишнего натурализма, он играет скорее на полутонах, проникая в психологию персонажа, не увлекается излишне психоанализом. Хорош и колоритен Леонид Михайловский в роли Папаши Руо.

В целом же, хотя режиссерский манифест и остался неясен, в экспериментальном плане хореографически-драматическое действо под звуки танго представляется весьма любопытным.

"