Posted 12 июля 2010,, 20:00

Published 12 июля 2010,, 20:00

Modified 8 марта, 07:11

Updated 8 марта, 07:11

«За свою жизнь я не написал ни слова правды»

«За свою жизнь я не написал ни слова правды»

12 июля 2010, 20:00
В минувшее воскресение в рамках музыкального фестиваля «Звезды белых ночей» на сцене концертного зала Мариинского театра выступил легендарный Джон Малкович. Экспериментальная пьеса для сопрано, актера и барочного оркестра «Адская комедия» основана на жизни австрийского маньяка Джека Унтервегера и написана Михаэлем Штур

На авансцене – канцелярский стол, настольная лампа, сложенные в две стопки томики книг. Некая торжественность обстановки наводит на мысль о презентации. Название «Исповедь убийцы» вполне в духе времени.

Безупречный и подтянутый, Малкович появляется перед публикой в белом костюме. Первые слова и повисший по ту сторону рампы немой вопрос: кто перед нами? Серийный убийца? Преуспевающий писатель? Или звезда экрана, пока еще в не вошедший в роль? Завораживающий голос, несуетная речь, удивительная игра интонаций… Среди размеренных фраз – пристальный взгляд в зал: «Когда вы в последний раз занимались сексом? Мне кажется, некоторые в этом зале сексом вообще не занимаются». Зал напряженно внимателен в ожидании то ли подвоха, то ли фарса… Почему он спросил о сексе? Потому что его убийства с сексуальной подоплекой? Или это дань моде? Извечное «эрос и танатос» – стремление к любви, стремление к смерти. Загадка есть, но будет ли отгадка?

Обратимся к предыстории. Джон Унтервегер был осужден в 1974-м за удушение бюстгальтером 18-летней проститутки. В тюрьме он написал книгу «Чистилище, или Путешествие в дом заключения», которая была опубликована и стала бестселлером. Рекорды продаж бьет и следующая его книга «Тюрьма». Дальше – больше: две пьесы, написанные убийцей, ставят ведущие театры Вены. В 1990-м «звезда» и «символ» исправительной системы оказывается на свободе, как «социально реабилитировавшийся». Ведет ток-шоу, работает журналистом (забавная деталь: для подготовки материала о проститутках Лос-Анджелеса патрулирует с местными полицейскими кварталы красных фонарей) и… продолжает убивать. «Верили ли вы в раскаяние своего героя, когда просматривали записи телевизионных шоу, где Унтервегер говорил о своем раскаянии, – спросили Малковича накануне спектакля в Мариинке. «Мое шестое чувство подсказывало мне, что этот человек всех надувает», – ответил актер.

В отличие от Унтервегера подлинного его сценический прототип никого не «надувает». Жизнь (язык не поворачивается назвать ее игрой) Малковича на сцене – столь многослойна, что даже заядлые любители расставлять акценты, вряд ли сумеют найти хотя бы один. Когда-то и где-то в угоду идеям мы потеряли понятие «проживать». Малкович же возвращает зрителя в пространство «чистой» игры – своего рода иллюстрации, вариации на тему судьбы. Он именно проживает своего героя. С упоением, задором, без малейшего нажима или назидания. Отсюда – потрясающая «ускользаемость» образа, неослабевающее напряжение. Вот он любовно надевает бюстгальтеры находящимся на сцене женщинам – одной, второй, третьей, четвертой… Неуловимая смена даже не настроения, а состояния и… очередной предмет женского туалета вместо груди оказывается на шее…

Кстати, о женщинах, символизирующих не столько конкретные образы, а скорее возникающие в процессе отношений эмоциональные переживания. Татьяна Павловская, Ольга Пудова, Жанна Домбровская, Лариса Юдина и изумительно поэтичная Анастасия Калагина исполнили шесть чудесных арий из произведений Моцарта, Гайдна, Вивальди, Вебера и Бетховена. И это тот самый случай, когда оперные певцы демонстрировали драматическое дарование.

Мораль каждый вынесет свою. Кто-то ограничит свое восприятие фарсом без приставки «траги» (многочисленные смешки в зале на любую мало-мальски скабрезность), кто-то увидит приговор современному обществу, обольщенному удобной сказочкой о толерантном волке посреди овечьего стада… «За свою жизнь я не написал ни слова правды», – резюмирует убийца, вдобавок же распахнет пухлый томик, чтобы зритель увидел, что под мрачноватой обложкой скрываются чистые листы.

Унтервегер повесился в своей камере спустя несколько часов после вынесения ему нового обвинительного приговора. Как не успевший подать апелляцию, по австрийским законам, он остался невиновным…

"