Игровой момент

Несомненное преимущество и удача этой экспозиции в том, что она абсолютно непохожа на привычные выставки сценографов с представленными на них готовыми макетами и эскизами к спектаклям. Выставка Крымова, как и все его творчество, – это увлекательный процесс игры, демонстрация механизмов театральности. Неслучайно она и называется «Камень. Ножницы. Бумага» в честь наипростейшей детской забавы и в то же время – инструментов, с помощью которых можно смастерить себе что-то позамысловатее.

Зрители попадают не в пространство отдельно созданного Лабораторией спектакля, но в шутливо воссозданную мастерскую, в тот самый крымовский мир, в котором эти спектакли рождаются. Он будет равно интересен и взрослым, и детям. В нем легко соседствуют реальное и воображаемое, быт и сказка, прошлое и настоящее. Здесь случаются чудеса и привычные обыденные вещи подвержены метаморфозам. Граница между подлинным и иллюзорным обнажена. Но отражение и фикция кажутся здесь всегда гораздо более реальными, чем объективная данность. Гигантское бутафорское дерево лежит перед нами на длинном столе. Это дерево в спектакле Крымова «Сон в летнюю ночь» через зрительный зал несут подмастерья, нещадно колотя его мощной кроной хилые головы зрителей. На выставке дерево разъято на части. Каждая раскрывает процесс его постепенного создания: вот железный каркас-скелет, вот уже положен слой пенопласта – и появился ствол, вот нанесен слой краски – и можно рассмотреть кору, почти неотличимую от настоящей. Рядом как будто бы случайно оставлена чья-то запачканная резиновая перчатка. Нам не устают заботливо напоминать о том, что дерево бутафорское. Но, когда смотришь на его пышную зелень, на тень, падающую на стену от колышущихся веток и дрожащих листьев, когда слышишь щебет птиц, так легко обмануться. На этой выставке нужно быть всегда начеку и, засмотревшись на фантастическое растение, случайно не раздавить игрушечную железную дорогу, а начав невольно пританцовывать под джазовые ритмы в исполнении нарисованных музыкантов, не угодить в мешок с опилками. Протянув руку к чашке с чаем, разумеется, обнаружишь в ней вовсе не чай, а маленькие фигурки людей, что-то увлеченно рисующих на бумаге. У каждого на выставке есть реальный шанс представить себя на месте кэрролловской Алисы.

В инсталляциях схвачен тот неуловимый и часто не передаваемый словами момент рождения образа, идеи, композиции – на перепутье между порядком и беспорядком, законченным произведением и открытостью процесса. Вполне возможно, что именно во время очередного чаепития, произвольно взглянув на дно кружки, художники придумали один из своих лучших спектаклей – «Демон. Вид Сверху», в котором зрители следят за разворачивающимся на сцене действием сверху вниз.

Каждая инсталляция создана по мотивам того или иного спектакля и скрытой цитатой отсылает к нему. Скажем, на столе в беспорядке разбросаны разломанные пластмассовые куклы, у всех угрожающе хлопают глаза, как затворы пистолетов. Этот образ – садистски бездушно исковерканных жизней – станет центральным в спектакле по бунинским «Темным аллеям».

Не столь важно, видели ли спектакли Крымова посетители выставки: увлекательной она будет для них в любом случае. Но, конечно, ее подлинный смысл станет понятен именно тем, кто знаком с творчеством художника и его Лаборатории не понаслышке, потому что выставка Крымова о том же самом, о чем все его спектакли. Именно поэтому каждая отдельная инсталляция так логично скрепляется с последующей.

Три зала Нового Манежа объединены длинным, грубо сколоченным столом, состоящим из нескольких столиков чуть поменьше. На нем уместились не только инсталляции, но и множество архивных вещей. Стол буквально проседает и кренится под тяжестью объектов. Его шкафчики и полочки, обсыпанные штукатуркой и пылью, ломятся от старых фотографий, книг, посуды и одежды. Рядом с ножками валяются хрустальные бусины от разбитой люстры. Где-то стол на самом деле треснул пополам – конфеты, печенья, фрукты, дорогие фужеры и чашки из бабушкиных сервантов летят в тартарары. Эта инсталляция дублирует эпизод из спектакля «Горки-10», но она говорит и о большем.

Перед нами рабочий стол художников, но это и стол для бесконечных разговоров. На нем не осталось свободного места, потому что слишком обширна, объемна история дома, память о нем. За этот стол может присесть каждый: почитать записи, полистать альбомы с картинами Ван Гога, Пикассо, Леонардо, порассматривать старые фотографии. Все фотокарточки бережно подписаны и датированы. Невидимые надписи, как клейма, проявляются, когда подносишь фотографии к тусклой лампе. На многих из них стоит дата – 1930 год. За этим столом мы встречаемся с теми, кого уже давно нет. Этот стол словно вынесен из душной коммуналки, на нем разложены уцелевшие от разрушенного родного пепелища вещи. Наверное, за таким столом всегда встречаются перед тем, как разъехаться из дома навсегда.