Музыковед Сати Спивакова

– Сати, сегодня на телевидении совсем мало программ, посвященных классической музыке. Так что вы, можно сказать, чуть ли не единственная закрываете эту нишу.

– Да, сделать эту передачу было нелегко. Прежде всего, мне пришлось преодолеть сопротивление людей вокруг. Все думают, что классическая музыка – это очень скучно. Но у меня не возникает из-за этого комплексов… Главное, что я с удовольствием занимаюсь своими программами, хотя поначалу относилась к ним как к развлечению – в 2000 году на канале «Культура» мне предложили записать истории о встречах с известными музыкантами. Так родился цикл «Мои истории». После этого возникла программа «Сати» на Первом канале (за три года было снято около сорока выпусков). Она мне очень нравилась, но все-таки чувствовала себя несвободной, понимала, что надо еще многому учиться. Потом появилась программа «Камертон» на «Культуре». Это цикл интервью, очень увесистый. По-моему, за эти годы вышло больше шестидесяти выпусков программы. Здесь, без ложной скромности, мне есть чем гордиться, нам удалось сделать интервью с людьми, с которыми мало кто общался.

– Например?

– Григорий Соколов. Не помню, чтобы кто-то в эфире говорил с Соколовым полчаса. Где его ни поймаешь – во Франции, в Италии, – от интервью он отказывается. Многие думают, что я использую «административный ресурс», и эти интервью получаются благодаря моему мужу Владимиру Спивакову. Не без этого, конечно. Когда невозможно договориться самой, прошу Володю помочь. Но не думаю, что Григорий Соколов дал бы мне интервью, если бы не знал послужного списка, который был у «Камертона» к тому моменту. Или Евгений Кисин, или Хосе Каррерас, или Джесси Норман…

– А почему прекратился «Камертон»?

– В какой-то момент я почувствовала себя в блинной – когда печешь один блин, и снова блин, и снова. Или в шашлычной, когда нанизываешь шашлык. Я поняла, что дальше не развиваюсь и что сама программа, как и любой формат на телевидении, себя изжила. И еще поняла, что у нас в стране очень мало остается выдающихся музыкантов, с кем я по той или иной причине не сняла передачу. На Запад ездить и снимать там – это история довольно дорогая. И вообще мне давно хотелось поработать в другом, более вольном жанре.

– Новая программа называется «Нескучная классика». Что же надо сделать, чтобы классика не была скучной?

– Музыка – это язык. Сначала надо выучить азбуку, потом начать читать Самуила Маршака и сказки Бажова, и только потом Платонова или Достоевского. Причем букв все-таки тридцать три, а нот всего семь. Но сколько написано из этих семи нот! Не поняв азов, невозможно проникнуть вглубь. Если заинтересовать этими азами, потихоньку становится интересно. Мне кажется, сверхзадача такая.

– Один из способов сделать классику нескучной – подать ее в эстрадной обработке…

– Нет, я не хочу вульгарной популяризации. Услышав классику в обработке, вы все равно не пойдете на классический концерт, эстрадная обработка придает разве что узнаваемость. Естественно, я могу говорить с музыкантом о внутренних проблемах, о специфике классической музыки. Не в силу того, что замужем за музыкантом, а в силу того, что у меня все-таки 11 классов музыкального образования, если кто не знает, и родители были музыкантами. Но разве подобные разговоры кого-нибудь заинтересуют? Поэтому всегда в кадре стараюсь избегать чрезмерно профессиональных разговоров. Главное – заинтересовать зрителя. Например, с композитором Десятниковым мы говорили о том, как выживает сегодня современная музыка в России.

– Сложно выживает. Вспомнить хотя бы его оперу «Дети Розенталя», которая вызвала море нападок.

– Да, сложно выживает, но есть все основания для того, чтобы она выжила. Просто не привыкли. Если у нас идет постановка тридцатилетней давности, то мы говорим, что это скучно. Если нам показывают эксперимент – не принимаем. Например, для меня идеальная постановка классической оперы в современном ее прочтении – это Роберт Уилсон. Он эталонный режиссер, который завораживает, гипнотизирует, и ты уже никуда из его власти не денешься. Также я в полном восторге от того, как Черняков поставил «Воццека» – настолько классно, грамотно, интересно, настоящий синтетический музыкальный театр. Об этом хочется поговорить, но к такому разговору надо подготовиться – найти хронику, поймать Чернякова, который, как реактивный лайнер, – в Москве его не застанешь. А говорить про «Воццека» или того же «Евгения Онегина» без главного героя этих событий невозможно, смысла нет.

– Программа с Владимиром Спиваковым будет?

– Слушайте, это так странно. Мне все задают этот вопрос. Вначале с «Камертоном» все говорили, почему бы не сделать такую программу. Мне кажется, что это неэтично и некорректно.