Альтист и дирижер Юрий Башмет

– Великий дирижер Светланов говорил, что у большого артиста не должно быть «маленьких» концертов, «маленьких» залов. Концерты в регионах для публики, изголодавшейся по хорошему исполнению классики, для вас так же значительны, как, например, в Москве?

– Евгений Светланов сам много выступал в регионах России. Я думаю, что он имел в виду не «заводской» концерт в обеденный перерыв, который только помешает рабочим перекусить (а такие вещи случались в советские времена), а то, что можно играть и в музыкальной школе, если там соберется соответствующая публика. И тогда концерт нельзя будет назвать «маленьким». Если говорить про Ярославль, то зал здесь все-таки не на сто человек, на четыреста минимум. Два года назад мы организовали турне в связи с юбилеем «Солистов Москвы», по тридцати девяти городам всех регионов России. Везде разные залы, разная публика, но, в отличие от Москвы или Питера, классные концерты здесь проходят гораздо реже. В одном из городов мне сказали, что концерт такого уровня последний раз у них прошел шестнадцать лет назад, когда тоже приезжали мы. Но есть города, очень продвинутые в музыкальном плане, такие, как Нижний Новгород, с традициями. Там есть прекрасный оркестр, его дирижер Израиль Гусман был настоящим фанатом своего дела. Там жил высланный из Москвы Сахаров, а его присутствие только способствовало поднятию уровня деятельности филармонии. Я помню, во время гастролей по филармонии всегда проходила какая-то дрожь, если он собирался прийти на концерт. Для них он оказался очень важным человеком. Это как если бы в Москве на концерт пришел премьер-министр или президент. Еще очень серьезные точки в Сибири – Томск, например. Потому что когда-то туда высылали интеллигенцию, люди там оседали, у них рождались дети и так далее. Сейчас очень приятно играть в регионах, в таких городах, как Ярославль. Раньше все устремлялись в Европу, выезжать на гастроли имело большой смысл – мир посмотреть, заработать какие-то деньги. Сейчас эти преимущества уже немного стерты, потому что есть другие возможности. Хотя когда в нашу жизнь входит понятие «кризис», опять что-то начинает меняться. Пока не могу сформулировать, что именно. Но я считаю, что все равно нужно найти время, чтобы поиграть у себя дома. Пора, так сказать, послужить Отечеству.

– Финансовый кризис как-то отражается на вашей творческой жизни?

– Наша гастрольная деятельность не прекращается. Скоро Япония, потом Израиль, в течение всего лета – фестивали в Италии, во Франции, в Швейцарии. Затем мой фестиваль на острове Эльба. Затем осень – открытие сезона «Новой России» и «Солистов Москвы». Потом очень много концертов к Новому году в Москве. Кстати, на такие фестивали, как в Ярославле, мы не можем продавать дорогие билеты, люди не сумеют это «окучить». Сами мы готовы идти на благотворительные концерты, но наемный труд должен оплачиваться. Я сейчас говорю очень резко. Наемный труд – это труд оркестрантов. Им нельзя сокращать гонорары, они этим живут. Президент Франции громко на весь мир сказал о том, что в кризис на культуру денег будет выделяться на 20% больше. Это замечательные слова, особенно во время кризиса. Однако фестиваль французского ТВ-канала Mezzo, в котором мы должны были принимать участие, не состоится по финансовым причинам. С моими фестивалями тоже есть сложности, например, с фестивалем на Эльбе. Там никогда не было «жирно» в финансовом плане. В основном солисты играли почти бесплатно. Но ведь фестиваль проходит в летнее время на берегу прекрасного моря, там очень вкусная итальянская еда. Поэтому я думаю, что артистам все равно приятно приехать помузицировать, им оплачивают дорогу, отель. Многие приезжают с семьями. Это все очень привлекательно, и мы любыми путями проведем этот фестиваль.

– У вас есть какие-то прогнозы относительно кризиса? Как он в дальнейшем повлияет на искусство?

– В принципе кризис – это такое очищение. Грубо говоря, этакий Ноев ковчег. Вообще-то я оптимист, но думаю, что не надо надеяться на то, что через полгода все будет в порядке. Еще будет тяжело, причем довольно долго. Пока устаканится ситуация с газом, нефтью, политическая ситуация. Многое зависит и от того, что огромные затраты идут на политику. Посмотрите, одни отделяются, другие сопротивляются, третьи объединяются – это же все огромные деньги. Сейчас вообще очень неспокойное время, я так чувствую. Но, с другой стороны, везде омолодились правительства. Так что энергии хватит, главное, чтобы решения были мудрые. Мы видим пример Грузии – это как спичка сейчас. Войны всегда начинались с выпускания пара внутри страны: если внутри неспокойно, начинается война с кем-то другим, и это объединяет нацию, дескать, «мы с кем-то воюем, защищаем свою страну».

– Давайте вернемся к музыке. Вы никогда не чувствовали со стороны «профессиональных» дирижеров некоторого неодобрения, высокомерного отношения по отношению к себе – альтисту, взявшему в руки дирижерскую палочку?

– Ну, во-первых, каждый дирижер изначально владел каким-то инструментом. Дирижированию учить не будут, если человек ни на чем не играет. Все дирижеры – это бывшие пианисты, ударники, много среди них альтистов, например, Тэриан, Симонов, Темирканов, много контрабасистов, например, Сергей Кусевицкий. Конечно, это две разные специализации – играть на инструменте и дирижировать, но профессия все-таки одна – интерпретация музыки. Необходимо хорошо владеть своей специализацией, правильно передавать оркестру состояние, атмосферу произведения. Что касается неодобрения или ревности – это уже вопрос человеческих отношений. Например, Валерий Гергиев только поддерживал меня, когда я начинал дирижировать. Началось все с того, что я заменил его на концерте во Франции, без подготовки, надо было спасать фестиваль. Это был мой первый дирижерский концерт. Раньше я вообще плохо относился к дирижерам. Потому что готовишься полжизни, учишь произведение, потом стоишь рядом с дирижером, играешь, а он еле-еле знает партитуру да еще указывает, что нужно делать. Меня как дирижера, например, очень хвалили ныне покойный Мусин, а также Гергиев, Темирканов, Федосеев. Может, кто-то и ругает. Хотя все они дирижируют совершенно по-разному, несмотря на то, что Темирканов и Гергиев учились у одного Мусина.

– А у вас, как у дирижера, есть какие-то отличительные особенности?

– Во-первых, я являюсь действующим инструменталистом, и у меня всегда есть аванс перед музыкантами, потому что на репетиции я могу просто взять и сыграть лучше, чем они. Во-вторых, есть понятие, как вести звук. Тому, кто играет на струнном инструменте, легче понять оркестр, ведь большинство инструментов в нем – струнные. Оркестр будет с тобой заодно. Дирижерам-пианистам труднее, зато они точнее дирижируют. Ударник – это «сухой» дирижер. Мне, как альтисту, довольно серьезно пришлось проникать в разные стили, ведь репертуар для альта небольшой. Есть одно оригинальное произведение Баха для двух альтов – Шестой Бранденбургский концерт, две сонаты Брамса, Шуберт – есть всего двадцать шедевров, но все они написаны в разных стилях.

Справка «НИ»