Posted 12 апреля 2005,, 20:00

Published 12 апреля 2005,, 20:00

Modified 8 марта, 09:35

Updated 8 марта, 09:35

Достоевский лег на музыку

Достоевский лег на музыку

12 апреля 2005, 20:00
Вчера в Марселе закрылся X фестиваль русской культуры. Пермский академический театр драмы показал французам мюзикл Александра Журбина «Владимирская площадь» по роману Достоевского «Униженные и оскорбленные». Этот спектакль стал ответом на экспорт французских мюзиклов в Россию.

Нищие, проститутки и психопаты Достоевского так и просятся в персонажи популярных жанров – от телесериала до мюзикла. Все у Федора Михайловича – в самый раз для вышибающей слезу инсценировки, все эффектно искорежено: гримасы, фигуры, целые судьбы. С поднятием занавеса толпа оборванцев на костылях взывает к французским зрителям: «Подайте! Подайте!» Европейцы инстинктивно вдавливаются в кресло, в головах проносится: «Здравствуй, матушка Россия». В Париже и Марселе такого уже не встретишь.

Надрывом постановка обязана своему второму рождению в провинции. После неудачной премьеры в Петербургском театре Ленсовета режиссер Владислав Пази и нынешний пермский худрук Борис Мильграм решили переделать мюзикл. К тому времени пермские актеры нищенствовали уже многие годы. По мнению местной критики, они почти разучились двигаться по-человечески и говорить с нормальной дикцией. О том, что в театре иногда поют и что там «бывает оркестровая яма», по словам Бориса Мильграма, провинциальные актеры не догадывались. А уж о гастролях во Франции не могли и мечтать. Поэтому, приехав в Марсель, выкладывались с неподдельным драйвом.

Впрочем, судя по качеству вокала, актеры действительно запели всего несколько месяцев назад. Но это в принципе совсем неплохо соотносилось с сюжетом (трудно представить себе нищую с гениальным сопрано). Да и композитор Александр Журбин считает, что для мюзикла драматические актеры всегда лучше оперных: «Они хотя бы понимают, что поют». В отличие от легендарных западных аналогов, в новом русском мюзикле почти нет хореографии. Но постановщик Владислав Пази, всегда любивший танцы, уверяет: ни цыгане, ни проститутки в борделе не должны весело пританцовывать – зло не может быть красиво.

Вся история мюзикла построена на столкновении истерики и святости, униженных и унизивших. Любовь здесь обязательно безответная, поэтому по сюжету выстраивается целая цепочка несчастных влюбленных. 13-летняя Нелли любит молодого писателя Ивана Петровича. Писатель любит Наташу. Она – своего жениха Алешу. Тот уходит с богатой невестой Катей. Если какая-нибудь девушка влюбляется, то ее обязательно проклинает отец (у Достоевского на этом построены два параллельных сюжета). Но все разрешается благополучно благодаря христианской морали и лучшей роли спектакля – маленькой замученной девочке Нелли, которую играет жена режиссера Мильграма, мать двоих детей и тем не менее прекрасно подходящая на эту роль актриса – Ирина Максимкина.

Переписанный в виде стихотворного либретто сюжет Достоевского оброс собственными образами, иногда странными. Не звучит на современном русском языке фраза «Проведем с тобой времечко розово, по душе побеседуем глянцево». Строку из трогательной любовной арии «Мы расстаемся, пальцы врозь. И ты сквозь пальцы, как вода» современный зритель воспринимает как описание блатной «распальцовки». К столичной премьере режиссеры обещают исправить огрехи либретто. Тем более что одна из возможных сцен для мюзикла – Малый театр, оплот чистоты классических текстов, куда учителя литературы без страха водят школьников. Скорее всего, первый мюзикл по Достоевскому поменяет и название. В Перми, Марселе и в Москве одинаково плохо знают питерскую Владимирскую площадь, на которой жил Достоевский и где во все века собирались отверженные обществом.

«Униженные и оскорбленные» – ранний и далеко не лучший роман Достоевского. Николай Добролюбов и Аполлон Григорьев называли этот сюжет ходульным, а персонажей – манекенами и резонерами, «ходячими книжками». Но из этой истеричной мелодрамы выросли все программные романы и мотивы классика. Для него это был разгон перед стартом, пусть и грешащий подражаниями романам о замученных детях Виктора Гюго или Чарльза Диккенса. Как и Достоевский, авторы мюзикла «Владимирская площадь» опираются на французских «Отверженных» Гюго (уже как на мюзикл), но изображают своих, отечественных оборванцев и прокаженных. В том и соль немногих «русских мюзиклов», что в них русский дух и Русью пахнет. Но «Норд-Ост» по роману Каверина «Два капитана» при всех достоинствах стал событием политическим, а не культурным. «12 стульев» Ильфа и Петрова оказались слишком заезженным материалом, никак не ложившимся на музыку. Поэтому, если исправить кое-какие нелепицы, «Владимирская площадь» в московском варианте может стать чуть ли не первым из действительно русских, а не переведенных образцов жанра.



Вячеслав ВЕРБИН, автор либретто мюзикла, поэт и драматург:

– Если хочешь добиться передачи духа Достоевского, нужно как можно дальше отойти от его буквы. Поэзия и музыка – тот замечательный коэффициент, на который необходимо множить работу над либретто. Я сомневался в том, смогу ли постичь эту страшную историю. Но положение обязывает. Меня уже все замучили из-за ошибки композитора Журбина. Он не очень внимательно прочитал мой текст, поэтому возникла музыкальная фраза «Мы расстаемся, пальцы врозь». Грамматически она совершенно неверна. Там были огромные многоточия, которые Саша пропустил. Как я ни объясняю, что это не «пальцы веером», никто мне не верит. Я всем говорю: «Ребята, ну что за примитивное сознание? Вообще, что ли, слово «пальцы» произносить нельзя?» Но теперь я буду обязательно переделывать это место – в Москву такой текст везти уже нельзя.

"