Последние

«Дни Турбиных» задуманы режиссером как завершающая часть дилогии (премьера первой части – шолоховского «Тихого Дона» состоялась в прошлом сезоне) о драматических событиях времен октябрьского переворота и Гражданской войны. По сравнению с пышно-расцвеченным «Тихим Доном» рассказ о буднях семейства Турбиных-Тальбергов и их окружения выглядит камерно, проговаривается негромко, но извечный конфликт между конкретными человеческими судьбами и ходом истории вновь представлен без излишней патетики. Удивительное свойство Григория Козлова и его актеров проявляется в том, что, попав в их руки, хрестоматийные тексты лишаются своей (сценической ли, литературной ли) истории и начинают разворачиваться словно впервые – только здесь и сейчас. И на три с лишним часа театрального действа известный сюжет напрочь «забывается», что позволяет финалу оставаться открытым вплоть до последних реплик.

Сценография Михаила Бархина предельно скупа: выложенные деревянными панелями стены, минимальное количество мебели, преобразованный в киноэкран задник сцены. И… отсутствие символичных кремовых штор. Периодически возникающая кинохроника демонстрирует крупные планы солдат и офицеров Первой мировой войны. Лица на пленке плавно «перетекают» в лица выходящих на подмостки актеров. Световое решение спектакля (Александр Рязанцев) вкупе с выразительностью мимики «смыкают» порою театр с кинематографом, а естественность проживания актерами булгаковских персонажей создает иллюзию материализации на сцене героев исторических хроник.

Изобретатель термина «булгаковщина» журналист и критик Осаф Литовский пренебрежительно назвал «Дни Турбиных» «вишневым садом «белого движения». Сегодня издевательское в иные годы определение обретает иное, пронзительное звучание. В «уходящей натуре» – уходящая эпоха и зловещий пролог – совсем скоро «заблудших» интеллигентов окончательно сменят не ведающие сомнений комиссары. И вековая монархия превратится в Россию, названную писателем Артемом Веселым «кровью умытой»…

Алексей Турбин (Максим Фомин) аристократичен, благороден, мужественен. Человек чести, он остается таким и перед лицом смерти: голос тверд, взор ясен, и последний шаг, увы, предрешен. Это и о нем проходящая через весь спектакль песня Александра Вертинского «То, что я должен сказать», это и его и ему подобных «так зло и ненужно» опускали «в вечный покой».

Елена (Александра Мареева) не просто красива, обольстительна: хрупкий стан, изысканный излом бровей, фарфоровый лоб, грациозная походка делают ее роскошной «репликой» мифологической Елены Троянской. И влюбленность в такую г-жу Тальберг «всех и вся» не может быть подвергнута ни малейшему сомнению.

Чудаковат и поэтичен Лариосик (Илья Шорохов). Прекрасный ансамбль составляют Мышлаевский (Константин Гришанов), Шервинский (Арсений Семенов), Студзинский (Сергей Интяков), Николай Турбин (Николай Куглянт) – последние русские офицеры разрушенной страны. Спектакль же получается и не о «белой гвардии» – скорее о временах, столь же беспощадных, как и посылающая на смерть «недрожавшая рука» из не теряющей актуальности песни Вертинского.