Posted 11 декабря 2012,, 20:00

Published 11 декабря 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 05:24

Updated 8 марта, 05:24

«Думаете, выходить на сцену – это большое счастье?»

11 декабря 2012, 20:00
Галина ВИШНЕВСКАЯ за последние 10 лет не раз давала интервью «Новым Известиям», и сегодня мы публикуем фрагменты из этих бесед.

– Галина Павловна, несколько лет назад вы говорили о низкой профессиональной подготовке певцов в России. На ваш взгляд, идея центра, который дает путевку в жизнь певцам, уже получившим образование в консерватории, оправдывает себя?

– Сегодня действительно никто не владеет профессиональной вокальной техникой. И в этом виновны не только педагоги (хотя они тоже несут за это ответственность), но и ученики, которые не могут ничего воспринимать. У нынешних студентов низкий культурный уровень. Все великие исполнители ушли в мир иной. Сейчас, куда ни плюнь, везде конкурсы и лауреаты, лауреаты, лауреаты... Приходят певцы, приносят мне огромные досье. При этом я вижу, что человек абсолютно не умеет петь, но уже почему-то лауреат. Инструменталисты – скрипачи, пианисты – сейчас невероятно технически продвинулись по сравнению с тем, что было 30 лет тому назад. Ростропович говорил, что в свое время, когда Прокофьев написал для него Симфонию-концерт для виолончели с оркестром, кроме него, никто вообще к этому сочинению не мог близко подойти. Сегодня все студенты консерватории его играют. Технически они продвинулись, но нет настоящих личностей, поэтому нет и выдающихся музыкантов.

– Вы регулярно проводите в Москве конкурс оперного пения. А сами участвовали когда-нибудь в подобных конкурсах?

– Нет, не люблю конкурсов и сама ни в одном конкурсе не участвовала. Единственным конкурсом в моей жизни был Большой театр. Но я понимаю, что молодым певцам участие в конкурсах приносит пользу.

– Вы следите за судьбами своих учеников, уехавших на Запад?

– Слежу. Причем судьбы их складываются неплохо. Но я считаю, что молодым певцам надо ехать не на Запад, а в российскую провинцию, чтобы набираться опыта. Никто их сразу не выпустит на сцену «Ла Скала» или «Метрополитен-опера». В советское время артисты сначала работали в провинциальных театрах. Половина труппы Большого театра состояла из тех, кто начинал работу в свердловской опере, в Новосибирске, в Саратове и так далее. В Большой они приходили с подготовленным репертуаром.

– Часто бывает, что голос подводит оперного певца: например, нужно участвовать в спектакле, а по состоянию здоровья не можешь идти на сцену?

– В жизни певца это случается гораздо чаще, чем представляют себе зрители. Думаете, выходить на сцену – это большое счастье? Бывает, что это мука. Но ты должен выйти и спеть, потому что ты профессионал. Это только любительница в салоне может сказать: «Я не хочу петь и не буду». Ее все упрашивают: «Марья Ивановна, душенька, спойте!» А она капризничает: «Нет, не уговаривайте, я сегодня не в голосе». Певице надо выходить на сцену и петь, хочет она этого или не хочет. Балерины танцуют независимо от того, хочется им этого или нет. Да и драматическим актрисам не всегда хочется играть на сцене.

– В каком состоянии, по-вашему, сейчас находится оперный театр в России и за рубежом?

– Оперный театр сейчас переживает непростые времена. В основном из-за режиссеров. Они открыто издеваются над великими произведениями. Мне хочется сказать таким режиссерам: «Если вы не можете ставить оперы, оставьте их в покое!» Кстати, на Западе подобных режиссеров еще больше, чем в России. Мне рассказывали, что в Барселоне поставили «Бал-маскарад» Верди, в котором тенор поет свою главную арию, сидя на унитазе. Скажите, много ли нужно таланта, чтобы усадить оперного певца на унитаз? Но этих режиссеров приглашают на постановки оперные театры, они получают за это деньги. На премьере будет скандал, благодаря этому к режиссеру придет скандальная известность. Так они существуют на протяжении многих лет. Публика тоже не возмущается: она сейчас очень неразборчива. Мне рассказывали, что недавно в Костроме театр «Новая опера» давал «Хованщину» под фонограмму.

"