Posted 11 декабря 2011,, 20:00

Published 11 декабря 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 06:14

Updated 8 марта, 06:14

Ноги около стены

Ноги около стены

11 декабря 2011, 20:00
В рамках фестиваля современного танца DanceInversion прошли гастроли Польского театра танца. Коллектив из Познани привез два балета – «Александерплац» и «Минус 2». И это были, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Польский театр танца существует с 1973 года, специализируется на современной хореографии и приглашает на постановки хореографов из многих стран. Тут работали Биргит Кульберг, и Матс Эк, и никто б не возражал, если б в Москву привезли какой-нибудь опус этих великих мастеров. Но репертуар московских гастролей решили сделать сбалансированным: одна вещь своя, польская, другая – иностранная. В результате спектакль Паулины Вычиховской «Александерплац» проводили столь жидкими аплодисментами, что было неудобно перед артистами. Но что поделать, если зрелище мало кого вдохновило?

По замыслу автора, ее балет строится вокруг событий 1989 года, когда рухнула Берлинская стена. Исследуется тема свободы и отношения к свободе во всех ее ипостасях – от «прошлого и будущего Польши и Германии» до мнений простых людей. Нечто подобное, во всяком случае, сказано в буклете. Но глубокомыслие остается на бумаге. На практике мы видим не особо хороших танцовщиков, упражняющихся в искусственно взвинченном танце. Это похоже на истерику, в которой даже паузы не сулят ничего хорошего: просто краткий отдых перед следующей порцией. Музыка Яна Качмарека – бесконечный апофеоз, как если б вы слушали не оперную арию, а ее многократно повторенный выспренний финал, сдобренный вокализами и хорами. На авансцене стоит нечто круглое, типа тумбы со скрипучей крышкой, которую периодически вертят, а также взбираются на поверхность, где ерзают и принимают позы. Если б не разъяснения автора, ни за что не догадаться, что это стол, за которым собирается некая семья. Судьбы ее членов разнятся: кто-то страдает от страшного агента тайных служб, который пинает жертву ботинками, другой покорно сносит удары судьбы, третий приспосабливается, а четвертый пытается пробраться за стену на Запад. Но ничего не подается буквально, процветает многозначительность обо всем на всякий случай. В финале безымянные персонажи раскрепощаются, меняя однообразные костюмы на пестренькие платья, так как на дворе наступила эра свободы, но со стола со скрежетом срывают столешницу: видимо, политические разногласия довели домочадцев до скандала.

Танец однообразен до сонливости, аморфен до невнятности и скучен, как претензия на истину в последней инстанции. Юноши и девушки протяжно гнутся, прыгают боком и обильно семафорят руками, мусоля одну и ту же страдальческо-пафосную ноту. Ложных финалов в коротком балете навалом. А энергетики никакой. Даже ликование вялое.

«Минус 2» – балет Охада Нахарина, очень нетривиального хореографа из Израиля. Нахарин любит периодически возвращаться к своим прежним постановкам, но не просто так, а сливая фрагменты старых танцев в новый балет, рассказывая «одновременно начала, середины и концы сразу нескольких историй». «Минус 2» – именно такая работа, и, что балет собран из пазлов, догадаться нетрудно: уж очень разнородны его части. Кое-что, как, например, фрагменты балета «Анафаза», мы видели раньше, когда труппа Нахарина, «Батшева», приезжала в Москву на гастроли. Замешивая крутой коллаж, автор создал новую сущность, загадки которой надлежит разгадывать публике. Зачем балет начинается с мужского соло – перед нами выпендривающийся завсегдатай танцплощадок? Почему полукруг сидящих на стульях и истово дергающихся по очереди тел (они еще и мгновенно раздеваются) напоминает и выстрелы снайпера, и самум в пустыне? И это – под патриотические песни на иврите. И что думать о мужском танце, во время которого артисты, проделывая некий сакральный обряд, мажут себя мокрой грязью? Где-то в середине спектакля танцовщики вышли к публике, чтобы забрать на сцену десяток зрителей. И начался бурный хэппенинг: корпусные дамы и мужчины всех возрастов раскрепощались, как могли, подражая убойному фокстроту артистов под подбадривание зала. Но это еще не конец, финал неожиданно мягкий – женское лирическое соло, впрочем, со скрытой червоточиной. У Нахарина всегда так: он играет парадоксами, ловя публику на смысловых подвохах. Пафос у него «снижается», но простота усложнена, лирика становится брутальной, но эротика сгущена до противоположности – телесного «обезжиривания», ирония подается всерьез, но медитация высмеивается, причем смех поглощается неподдельной серьезностью. Нельзя однозначно сказать, что это за пластика – в ней всего вдоволь, и шоу, и аэробики, и современного танца, разве что классики нет. Здесь танцуют под скрипку и поп-музыку, в бриджах и в хламидах, изображают мудрецов в рефлексии и отвязных подростков в дансинге. Результат ускользает от определений: цель хореографа – интеллектуально балансировать и эмоционально колебаться. Получив интересную хореографию, польские танцовщики тоже увеличили качество. Публике уже не пришлось дремать. И аплодисменты были гораздо громче.

"