Убить Малевича

Русский авангард вместе с Кандинским и Малевичем – это музейные раритеты, что-то устоявшееся и респектабельное. Но только не для Тер-Оганьяна: он вовсю использует провокативность ранней абстракции, пытается вдохнуть в нее новую жизнь. Вот, например, серия холстов, прямо отсылающих к «Черному квадрату». Такое ощущение, будто «Черный квадрат» ободрали по краям: где-то границы остались, а где-то расплылись в несуразных кляксах. Оказывается, это протест против колониализма. Проект «Черная геометрия» – не что иное, как порезанная карта Африки, государства которой были прочерчены по параллелям и меридианам. Так и получается, что «недоквадраты» – это произведения белых, оставленные на Черном континенте.

За каждым жестом господина Тер-Оганьяна скрыт тайный или явный протест. Он открыто издевается над элитарной, «высокой» культурой. Его изысканные световые абстракции, которые могли бы послужить украшением модернового интерьера, на деле оказываются просто следами фотовспышки на цветной бумаге. Пустота, раздутая до музейных пределов. И наоборот: рукотворные рисунки показываются на крохотных экранах мобильников. Все «ценности» смещены: на пьедестал возводится фикция, а реальное искусство превращается в заставку для девайса.

Зритель, по мысли Тер-Оганьяна, тоже оказывается заложником бесконечного арт-обмена, смотрения-потребления, купли-продажи. В конце концов, этот зритель и сам превращается в произведение: все входящие в зал попадают под прицел световых пушек, которые проецируют тени посетителей на стену. Не сказать, чтобы очень изобретательно: вполне себе милый аттракцион. Однако художник смог и из него выжать соки скандала. Первоначально световая инсталляция называлась «Пропаганда гомосексуализма»: тени зрителей здесь сливаются с заранее записанными силуэтами активистов гей-движения. Руководство ММАМ между тем решило не акцентировать внимание на меньшинствах и убрало неприятное название. В результате нарвалось на праведный гнев автора – Интернет теперь полнится негодованием Тер-Оганьяна.

Как бы там ни обстояло дело с меньшинствами, но очевидно, что Давид Тер-Оганьян равняется на европейское большинство. Он жонглирует узнаваемыми знаками русского авангарда тем, что отлично котируется на смотрах и ярмарках, – тут тебе и квадраты, и цветовые пятна, и пафос плакатных лозунгов. И все это подается с правильным протестным гарниром. К слову сказать, авангард не раз пытались возродить в качестве революционного направления. Для нон-конформистов 1960–1970-х годов он был формой внутреннего сопротивления соцреализму. Когда же в конце ХХ века «Малевич и Ко» окончательно прописались на Олимпе высокой культуры и превратились в разменную монету рынка, потребовался Тер-Оганьян, который извлекает из них элемент борьбы. Здесь и разрушение картины как буржуазного продукта (вместо нее – экраны и стены), и устранение зрителя как потребителя. Единственное, на что пока господин Тер-Оганьян не покусился и не пытается уничтожить, – статус художника. Ведь должен же кто-то получать гранты и премии.