Наполеон из Мордасова

Екатерина Гранитова вряд ли будет отрицать или скрывать, что главной причиной постановки «Дядюшкиного сна» в Маяковке была актриса Ольга Прокофьева, давно не имевшая роли, где ее яркое комедийное дарование могло бы раскрыться с такой полнотой, как роль Марьи Александровны Москалевой, первой дамы Мордасова, которую не зря называли Наполеоном в юбке. Так давно сложилось, что этот текст Достоевского – всегда заявка на бенефис. История театра бережно хранит воспоминания о Книппер-Чеховой в роли Марьи Александровны Москалевой и о Хмелеве – Князе. О Москалевой – Раневской и Карпухиной – Серафиме Бирман. На сцене БДТ завораживает дуэт Москалевой – Фрейндлих и Князя – Басилашвили. Меньше помнятся режиссерские имена (спектакль Темура Чхеидзе в БДТ – то самое редкое исключение, которое только подтверждает правило).

Может, это происходит потому, что из всех текстов самого мучительного русского классика «Дядюшкин сон» меньше всего подходит для постановки в жанре режиссерского высказывания. Любой режиссер, взявшийся за «Дядюшкин сон», с неизбежностью должен смириться с необходимостью показывать не свои мысли-умения, а талант исполнителей. И пока еще не нашлось «актуализатора», готового превратить Князя в олигарха и перенести действие в какой-нибудь сегодняшний город невест или в очередную психбольницу. Хотя, уверена, на нашем веку и не такое будет.

Екатерина Гранитова разумно оставляет историю неудавшейся женитьбы собранного из вставных челюстей, протезов, парика старика-князя на красавице-бесприданнице из Мордасова в условно баснословных временах. Ее персонажи на сцене Маяковки одеты в корсеты, кринолины, пелерины. Плюс дамы носят огромные меховые шапки с кокетливыми перьями. Мода вроде бы из Парижа, а смотрится чисто по-мордасовски.

Художница Елена Ярочкина выстраивает на сцене русскую избу, находящуюся в стадии активной переделки в греческий храм. Арфы служат в этом доме не только музыкальными инструментами, услаждающими досуг дам, но и комнатными дверями и перегородками. Гипсовые нашлепки уже превратили опорные балясины в белые колонны, но вот гипсовый портик наверху еще далек от завершения, открывая неприглядный чердак, заваленный рухлядью. На этом чердаке прячется и подслушивает приживалка Настасья Зяблова, смешно и точно сыгранная Натальей Щербаковой. На чердак скрывается от матери страдающая гордячка Зина (Полина Лазарева), чтобы посидеть с письмами возлюбленного и старым глобусом умершего брата. На чердак забирается и сама хозяйка дома, в злобе комкая томик ненавистного Шекспира, в ком видит причину романтического помешательства дочери и вообще всех неприличий, творящихся вокруг...

О Книппер-Чеховой писали, что ее Марья Александровна – хоть и живет в Мордасове, но в ней сразу видна дама высшего света, которая умеет и по дощатому полу волочить меховое манто, как по бальной зале. Ольга Прокофьева разоблачает низкое происхождение своей Москалевой, которая может казаться дамой только в нетребовательном Мордасове. Она изучила словарь приличного общества и тщательно следит за своей речью. Но ничего не может поделать с базарными, сварливыми интонациями хабалки, с мещанским выговором, с непомерной угодливостью бывшей бедной родственницы. Ее ум, о котором много говорится в тексте, давно занят исключительно скучной задачей – раздобыть на грош пятаков, заплатить как можно меньше и урвать как можно больше. Увы, жизнь – партнер исключительно строгий именно к мухлевщикам такого рода; и не преминет взыскать все до копейки да еще способом самым позорным.

Мелочная сладкоречивая обманщица оказывается обойденной обманщиками еще более мелкими. Однако крушение замысла оказывается для этой Москалевой роковым. «Вы думаете, я – сумасшедшая?» – с отчаянием заглядывает в глаза гостьям-соперницам. От такого удара ей уже не оправиться, как не оправился Наполеон после Ватерлоо, и всю дальнейшую жизнь она будет мелко лебезить перед дочерью, рабски слушаясь ее во всем.

Выстроив интересный и своеобразный рисунок центральной роли, Екатерина Гранитова не успела или не смогла выстроить столь же целостный и убедительный режиссерский сюжет спектакля и собрать исполнителей в цельный ансамбль.

Окружающие Москалеву герои кажутся наспех набранными из самых разножанровых постановок. Дамы-арфистки из галантной комедии соседствуют с выскочившей прямо из Островского запойной Фарпухиной (Наталья Филиппова). Зина, сыгранная Полиной Лазаревой, сестрой-близняшкой ее же Верочки из «Месяца в деревне», соседствует с эстрадно-жовиальным Князем (Игорь Марычев), извлекающим из своей инвалидной каталки всевозможные цирковые эффекты. Действие чем дальше, тем сильнее кренится в сторону фарса. Но в самый кульминационный комический момент срывания париков, дамских драк и визга вдруг тенью Отца Гамлета является старуха, сообщающая о смерти Васи, первой Зинаидиной любви. Растянутый, распадающийся на отдельные сцены спектакль заканчивается обрывом-скороговоркой. И остается только надеяться, что спектакль постепенно будет доделываться, сокращаться, уточняться и настраиваться по камертону его главной героини Москалевой – Ольги Прокофьевой.