Виды из окна внутрь дома

Как бы дико это ни звучало, но снимать картину о дружеских контактах русских и американских солдат в мае 1945 года вдове режиссера пришлось за счет продажи собственной квартиры, так как Министерство культуры и Фонд кино отказались принять участие в финансировании проекта. О причине отказа гадать не надо: в период возобновления холодной войны между Россией и США российским чиновникам, а в особенности министру Владимиру Мединскому, очень не хочется, чтобы кто-то в нашей стране вспоминал о том, что во Второй мировой войне Россия и Америка были союзниками в борьбе против фашизма. Вот если бы картина рассказывала о том, как США и Англия пытались заключить мирный договор с Гитлером, чтобы соединенными силами наброситься на Советский Союз, ей, как пить дать, отвалили бы десяток миллионов потяжелевших долларов. А так скажите попечителям отечественного кинематографа спасибо, что не объявили «Встречи…» политически вредными, а, скрепя сердце известными скрепами, выдали им номер прокатного удостоверения, которое в случае чего можно будет объявить невыданным, как недавно случилось с фильмом Алены Полуниной.

Вслед за Мирой Тодоровской в конкурсе отметились еще две представительницы прекрасного пола – Алена Званцова с «Норвегом» и Дарья Полторацкая с «Побегом из Москвабада». Герой «Норвега» руководит клиринговым агентством «Настенька», то есть поставляет уборщиц из числа азиатских мигранток и ждет невесту из Европы, сильно опасаясь ее политкорректной реакции на эксплуатацию женщин Востока. Участие Евгения Миронова и Северии Янушаускайте, год назад блеснувшей в «Звезде» Анны Меликян, а также Дмитрия Марьянова и Ксении Раппопорт, делает эту комедию вполне смотрибельной, но не выводит ее за пределы привычного для Званцовой телевизионного формата. Та же тема в том же формате затронута и в «Побеге», где тоже идет речь о своего рода клиринге, то есть очистке Москвы от нелегальных мигрантов, а в качестве героев выбраны инспектор ФМС в выразительном исполнении Марии Машковой и немолодой агент той же службы, таджик по прозвищу Санитар, вроде бы сдающий «своих», а на самом деле помогающий им сохранить человеческий облик.

Далее в соревнование вступили мужчины, но назвать их программные выступления удачными оказалось трудно. Началось с фильма «Фин (Fin)», сделанного выпускником «Школы нового кино» Данилом Шарыпиным. Как сразу же отметили добрые люди, новизна этой дебютной ленты заключается прежде всего в том, что в ней ничего не видно, ничего не слышно (кроме шума) и ничего не понятно, а немногочисленные реплики, которые можно расслышать, удваиваются титрами. Впрочем, о содержании картины можно узнать из аннотации, которая сообщает, что герой фильма, молодой московский фотограф, пытается уехать из страны, но не может получить визу и «решает изменить что-то в чужой жизни». Что может изменить в чужой жизни человек, который не способен что-либо изменить в своей, остается не то чтобы загадкой, а непоставленным вопросом. Самое же интересное заключается в том, что по некоторым признакам можно догадаться, что режиссер этого бесформенного опуса не столь безнадежен, как может показаться, но тщательно это скрывает из опасения быть принятым за представителя «старого» кино.

Любопытно и то, что в конкурсе присутствует фильм мастера той же школы Бакура Бакурадзе «Брат Дэян», который, в лес не ходи, будет провозглашен шедевром новой режиссуры. В отличие от «Фина», здесь понятно все, за исключением нескольких намеренно сбивающих с панталыка кадров, которые вынуждают простых зрителей задаваться неразрешимым вопросом: «Что все это значит?», а продвинутых критиков – изощряться в интерпретациях того, что не значит ровно ничего, кроме только что сказанного. Совсем коротко говоря, перед нами – «последний год жизни перед арестом одного из генералов сербской войны». И огромное спасибо режиссеру, что сократил этот год всего-навсего до двух часов, а ведь мог бы с тем же или даже большим успехом снять его один к одному. И на три порядка перекрыть рекорд продолжительности, принадлежащий, вероятно, Энди Уорхолу, который часов восемь или десять с одной точки снимал спящего человека. Словом, с чисто физической точки зрения «Брат…» представляет собой монтажную склейку длинных синхронов, в течение которых герой спит, лежит с открытыми глазами, сидит за столом, ест, ходит по лесу, мочится и обменивается короткими репликами с теми, кто бережет его от выдачи Гаагскому трибуналу. И, если кому-то не жаль времени, созерцать все это можно столь же долго, сколько смотреть, например, на дождь.

Что же касается метафизической точки зрения, то перед нами обрывочный сюжет о старике, который, как можно без большого труда домыслить, когда-то командовал головорезами-ополченцами, распоряжался чужими жизнями и, наверно, считал себя героем, достойным национального почитания, а теперь одиноко прозябает в какой-то дыре в ожидании неизбежного и бесславного конца. Рассказать это можно было десятком различных способов, из которых режиссер выбрал (а Бакурадзе, как человек образованный, именно выбрал) самый занудный. Похоже, что «новому кино» ни к чему искусство сокращать нам опыты быстротекущей жизни, его цель – пожирать или занимать чужое время. Да и то, если прикинуть, сколько времени режиссер снимает фильм и сколько на него в сумме потратят только те зрители, которые не выдержат просмотра, – авторская прибыль будет побольше, чем продюсерская доля многих блокбастеров.

Но если от Бакурадзе было ясно чего ожидать, то чего ждать от Сергея Пускепалиса, сделавшего «Клинч», было непонятно, хотя ожидание, рожденное его актерскими работами, было благоприятным. Разочарование оказалось стремительным и беспощадным – картина с первых же кадров скатилась в кювет и из него уже не выбралась. История учителя, которого средь бела дня стала шантажировать бывшая ученица, обуреваемая невнятными любовно-мстительными чувствами, поражает прежде всего своей надуманностью, которую еще как-то можно было скрыть на театральной сцене, где многое условно, но не в кино, чья фотографичность такова, что разоблачает любую фальшь. И разоблачает так, что даже об учителе в исполнении суперпрофессионального Алексея Серебрякова хочется сказать, что он никогда не вел уроков и не бывал в учительской, не говоря уже об ученице, роль которой способная дебютантка Ася Домская с подачи режиссера играет так, будто ее героиня выросла в балагане и никогда не ходила в школу. Хотя на том континенте, куда, по идее, выходит «Окно в Европу», даже в очень слабых фильмах актеры четко отыгрывают социально-профессиональную принадлежность своих персонажей, чтобы сапожника не путали с пирожником, а пекаря с лекарем.