Сгинь, пропади, нечистая сила!

Булгаков – автор, чья театральная судьба складывается сложно. Перечислить удачные постановки по его пьесам и прозе за весь век предыдущий и начало нынешнего – хватит пальцев одной руки. Перечислять неудачи – придется пальцы загибать у всех друзей-знакомых. Особенно не везет «Мастеру и Маргарите». Роман сплетен из стольких сюжетных линий, нитей, интонаций, что выдергивание любой из линий оставляет зияющие дыры. Саймон Макберни в своей инсценировке оставил практически нетронутой римскую линию романа Булгакова, сохранил линию Воланда в Москве (встречу на Чистых прудах, отсекновение головы Берлиоза, сеанс черной магии, полет Маргариты над ночным городом, бал у Сатаны), прочертил любовную лирическую линию Мастера и Маргариты. И практически полностью купировал всю бытовую стихию романа: ресторан «Грибоедов» и все подробности писательского быта, спекуляцию валютой, все развеселые похождения Коровьева и Бегемота, милицейские перестрелки, погони, неожиданных визитеров «нехорошей квартиры», голых дамочек, разбегавшихся по улицам после сеанса в «Варьете». Серьезный англичанин Макберни решительно предпочел потустороннее посюстороннему, мистику – юмору.

Одним из главных составляющих спектакля стало... ночное небо Прованса над Папским дворцом. Те же звезды, что стоят над нами, наблюдали за нагим человеком, которого бросили к ногам Понтия Пилата. Они были свидетелями длинного крестного пути. Именно в это распахнутое небо с легкой грядой серых облаков устремилась вся дьявольская компания после длинной череды московских приключений. Видеопроекции на стенах замка смотрелись прекрасно. Карта Москвы сменялась видами израильской пустыни, полеты Маргариты – огромными кровавыми пятнами. Новейшие технологии (над спектаклем работала Эс Делвин, которая сейчас занимается дизайном церемонии закрытия лондонских Олимпийских игр) особенно впечатляли на фоне одной из самых старых декораций мирового театра – каменной кладки стен и звездного неба.

Можно сказать, что Макберни создал одну из самых зрелищных версий романа Булгакова.

Увы, в придуманном роскошном пространстве сами булгаковские герои как-то съежились, померкли, потеряли масштаб и силу воздействия. Воланд напоминал средней руки мафиози из гангстерских фильмов. Мастер производил впечатление человека, совсем не отягченного наличием интеллекта. Маргарита с низким прокуренным голосом и лишним десятком лет за плечами явно прошла сквозь огонь и воду еще до своего волшебного крема и преображения в ведьму. Бегемота играл актер в белой кошачьей шкуре, точно вынырнувший из свиты Бабы-яги в детских утренниках...

В результате герои романа были решительно потеснены сценической массовкой, из которой режиссер то и дело выстраивал живописные очереди. Очередь толпилась на трамвайной остановке. Очередь шла за похоронной процессией Берлиоза и толпилась перед сценой «Варьете». Очередь выстраивалась перед голой королевой бала Сатаны, чтобы ритуально приложиться к ее колену...

Послушно следуя в своей инсценировке, созданной совместно с драматургом Эдвардом Кэмпом, за Булгаковым, Макберни неожиданно и резко сменил акценты, начиная со сцены бала.

Вознесенная над толпой прелюбодеев, отравителей, вампиров, Маргарита превращалась в видеопроекции на заднике в распятого Иешуа... Воланд скидывал черный плащ, очки, золотую накладку на зубы – и оказывался Мастером... А прикид князя тьмы немедленно надевал актер, игравший Иешуа Га-Ноцри. Каждый персонаж оказывался отголоском и реинкарнацией другого персонажа, вплоть до полной потери смысла.

Так, в финале по лунному лучу английского «Мастера и Маргариты» навстречу Понтию Пилату отправился тот, кто сначала был Иешуа, потом Воландом, а теперь снова невинно распятым...

Неожиданные превращения-разоблачения, как вы понимаете, вызвали настоящее брожение умов публики, читавшей роман. К такой трактовке Булгакова решительно ничего не подготавливало, даже предпремьерные интервью режиссера, где он признавался, что вовсе не считает Воланда дьяволом, но уклонялся от вопроса: так кто же был знатным иностранцем, материализовавшимся на Чистых прудах и исчезнувшим с крыши Пашкова дома...

Возможно, режиссеру хотелось, чтобы зрители спектакля ощутили себя под конец теми самыми растерянными обывателями романа, которые так и не смогли составить мнение о действиях преступной шайки...