Posted 11 февраля 2015,, 21:00

Published 11 февраля 2015,, 21:00

Modified 8 марта, 03:57

Updated 8 марта, 03:57

«Если Бог хранит меня, значит, я не все еще сделал…»

«Если Бог хранит меня, значит, я не все еще сделал…»

11 февраля 2015, 21:00
«Владимир Зельдин – единственный человек, который может собрать на одной сцене сразу двух министров культуры», – сказал на вечере Сергей Капков. Свой подарок от Департамента культуры Москвы он вручал вместе с Владимиром Мединским, который преподнес актеру подарок от Министерства культуры России. Причем в ироничной фраз

Это был поистине тот редкий случай, когда перед лицом искусства столь разные люди оказались равны. Сергей Шойгу и Сергей Иванов, Валентина Матвиенко и Михаил Швыдкой, Лео Бокерия и Леонид Рошаль, Иосиф Кобзон и Филипп Киркоров – публика, именуемая нынче модным словом «медийные лица», заняла весь партер и амфитеатр огромного зала.

Рядовым поклонникам артиста попасть в театр было гораздо сложнее. Дело в том, что Центральный академический театр российской армии (ЦАТРА) отдал в продажу лишь несколько десятков мест на балконе, которые были раскуплены – небывалый рекорд! – в первый же день, за считанные часы. Неудивительно, что в день юбилея зрители спрашивали лишний билетик на станции метро «Достоевская», окружали плотным кольцом любого человека, который приближался к театру, и, конечно, пытались уговорить билетеров пропустить их бесплатно – просто потому, что на творчестве Зельдина в их семьях выросло уже несколько поколений.

В шесть часов вечера в фойе выставили усиленную охрану, поскольку такого ажиотажа ЦАТРА не видел со времен… прошлого юбилея Владимира Михайловича. Вход брали приступом. В числе желающих пробраться в зал были не только пожилые библиотекарши, но и студенты, и иностранцы. Пожилая дама настойчиво показывала билетерам книгу с автографом Владимира Михайловича, говорила, что не пропускает его спектаклей с 1956 года, и возмущалась: «Ну какие еще вам нужны доказательства!» Ее не пускали, равно как и многих других, кому не досталось билетов и у кого нет связей в Минобороны (билетами распоряжалось именно это ведомство), а есть только преклонение перед артистом и его книга.

…Изначально у руководства ЦАТРА была идея посвятить Зельдину только концертный вечер, на котором его бы поздравили друзья и коллеги, но артист сказал: «Нет, я должен сыграть спектакль». В итоге праздник разделили на две части. В первом отделении Владимир Михайлович играл сокращенную версию «Танцев с учителем» и лишь во втором – принимал поздравления.

Атмосферу передать невозможно. Десять раз за вечер публика поднималась со своих мест и устраивала громовую овацию, а многочисленные гости, выходившие на сцену, словно соревновались в оригинальности своих поздравлений и дарили, конечно же, холодное оружие. Министр обороны Сергей Шойгу преподнес, например, шпагу Дон Кихота.

«Вы сыграли множество самых разных ролей, – отметил Сергей Кужугетович. – В их числе аристократы и негодяи, артисты и военные, преступники и Дон Кихот… Мы понимаем весь тот объем, который был освоен вами за сто лет, и понимаем, что еще больше осталось. Поэтому решили подарить шпагу Дон Кихота, которая достойна вашего таланта».

Кроме того, министр обороны преподнес марку и конверт, выпущенные совместно с Федеральным агентством по печати специально к юбилею мастера, и в заключение – в огромной раме с бордовой подкладкой преподнес нечто причудливое. «Это вам на следующие сто лет, – прокомментировал он. – Корень женьшеня. Чтобы у вас и впредь получалось все так же замечательно и достойно, ведь несмотря на то, что вы сыграли множество преступников, вы остались очень позитивным, прекрасным человеком».

Были поздравления от Николая Баскова и Владимира Васильева, от Льва Лещенко и Геннадия Хазанова. Иосиф Кобзон вместе с детским хором спел на мотив знаменитой песни «И Зельдин такой молодой, и юный Кобзон впереди». А поздравление от Александра Ширвиндта получилось весьма злободневным. На сцене Александр Анатольевич появился вместе с Верой Васильевой и тут же прокомментировал собственный выход: «Выходить сюда на поздравление в одиночестве – стыдно. Поэтому мы пришли небольшой молодежной группой. Мне сегодня 80 лет и 7 месяцев. Вере Кузьминичне 89 лет и 4 месяца. Нам вскладчину 170 лет. Поэтому с высоты нашего возраста мы хотим сказать тебе: «Дорогой наш пацан, ты погубил нашу биографию. Я посчитал, в первый раз мы поздравляли тебя с твоим 50-летием в Доме актера. И с тех пор каждые пять лет мы тебя поздравляем. У нас сегодня юбилейное десятое поздравление. С завтрашнего дня мы начинаем готовиться к 2020 году».

Многие фразы Ширвиндта сопровождались смехом и овациями. В заключение он сказал: «Дело в том, что мы не знали порядка приветствий и что у тебя будут высокие гости с дорогими подарками. Но мы тоже принесли шпагу. Правда, на фоне уникальной шпаги Шойгу наша шпага совсем символическая – она из реквизиторского подбора. Ты – рыцарь театра».

В «Танцах с учителем» у столетнего рыцаря театра есть монолог о судьбе, который на юбилейном вечере публика слушала стоя.

«В восемь лет я купался в Оке, – говорит Зельдин. – Тогда по реке ходили большие колесные пароходы. И я как-то близко подплыл к пароходу. И меня начало затягивать в работающее колесо. Я огромными усилиями вырвался, выплыл из бурлящего потока… В девять лет заболел дифтеритом – тогда это была смертельная болезнь, так как антибиотики еще не изобрели. И местный доктор трубочкой из горла отсосал гнойную пленку, которая должна была меня задушить… И я опять остался жив. В страшном 37-м году нас не тронули. Моего дядю, его жену и детей убили. А нас не тронули… Почему? В 1941-м году началась война, и меня мобилизовали на фронт. Но великий режиссер Иван Пырьев утвердил меня в картину «Свинарка и пастух» на главную роль – дагестанского пастуха Мусаиба, и мне дали бронь. Значит, он спас меня? А после войны я сыграл в спектакле, который вошел в историю русского театра, – «Учитель танцев». Я сыграл его более тысячи раз. Ни разу не заболел, не сорвал спектакля, который приносил зрителю счастье и радость. Папа мой умер в 53 года. Мама – в 47 лет. А я живу. Я прожил две жизни… Если Бог меня хранит, значит, я не все еще сделал…»

"