Никита Михалков:

– Никита Сергеевич, действительно ли был принят протокол, о котором идет речь в материале Виктора Матизена?

– Это чистой воды фальшивка. Я-то, наверное, должен знать о заседании, если я там присутствую? А меня в тот день вообще не было в Москве. Я сразу после «Золотого орла» уехал монтировать картину и выбирать натуру. Ну разве это нормальная бумага? Сейчас, говорят, ходит еще один протокол, где в числе присутствующих названы Вексельберг и Пиорунский (Дмитрий Пиорунский – бывший первый заместитель Михалкова в СК. – «НИ»), который уже пять лет находится в Латинской Америке. Кроме того, вы можете представить себе нормальных людей, которые готовы все эти пункты составить на бумаге? Я взял за правило после того съезда вообще как можно меньше говорить, чтобы не разжижать информацию…

– Как бы там ни было, в протоколе идет речь о том, что внеочередной съезд пройдет 26–27 марта…

– Я вам скажу без всяких ложных протоколов, такой съезд все равно необходим. У меня один вопрос: если люди так убеждены в своей правоте, почему они боятся съездов всех своих коллег? Ведь, по идее, на меня столько вылили г…на, что мне нужно было бы сейчас испугаться и сказать: «Давайте соберем съезд по принципу, чтобы на нем было всего шестьдесят человек». И дешево, и сердито. И все собравшиеся будут только мои люди, правильно? Но я предлагаю разговор всей общественности, если у них такая сила и такая правда в руках. Как сказал Шукшин, счастье, когда смелый прав. Вот смелый прав. Сейчас бы спросить: чего же вы боитесь внеочередного съезда? Вы чего, Россию боитесь?

– Давайте вернемся к разговору о появившемся протоколе, который вы назвали фальшивкой. Например, в одном из пунктов говорится, что совет якобы предлагает согласовать с Минюстом новую редакцию Устава Союза кинематографистов. Вы можете это прокомментировать?

– Несмотря на то, что это фальшивка, я скажу: а с кем еще можно консультироваться при создании Устава, как не с Минюстом? С Пентагоном, что ли? С кем нужно консультироваться, чтобы не было ошибок? Другой разговор, что бумага, о которой вы говорите, – это подтасовка, чтобы представить меня как дикое мурло и диктатора. У меня один элементарный вопрос: нормальные люди могут такую информацию выпустить? Не могут. Кроме того, я не могу отвечать за других, могу отвечать только за себя. Меня не было в Москве вообще. Как я мог оказаться среди присутствующих? Михалков всего-навсего просит: давайте проведем нормальный, по закону, съезд, и люди сделают свой выбор. Михалков с благодарностью примет абсолютно любой выбор общественности, тем более что Михалков сам собирался уходить. Ему просто не все равно, кому достанется Союз кинематографистов. Представьте себе, что будет, если Союз достанется вот этим людям, не хочу их никак характеризовать. Им ведь важна же не правда, а волна. Ну разве правда их интересует? То ли он шубу спер, то ли у него украли, какая разница? Никто же на этом съезде из этих людей не дал спокойно выступить юристу! Они не хотят слушать, они не хотят слышать, потому что они ослеплены абсолютно одним желанием, вот этой завистливой ненавистью. Бог с ними, Бог им судья. Я готов их терпеть и выслушивать, но я не готов терпеть и выслушивать только их, понимаете? Поэтому я очень хочу, чтобы их выслушали вместе со мной и остальные кинематографисты. Мало того, я и тогда предлагал им не отменять съезд, а просто еще раз провести собрание и сделать это по закону. Они бы никогда второй раз не собрали и даже эти 180 человек. И вот сейчас их истерика. А в чем истерика заключается? Вот такой сумасшедший Михалков, во всех грехах виноватый, обокравший Союз, забравший собственность, узурпатор, врун и так далее, и так далее. И этот Михалков предлагает всего-навсего, чтобы его осудили не тридцать человек и не сто, а пять тысяч. Вместо того чтобы Михалкову спрятаться в норку и тихо благодарить Бога за то, что его не расстреляли за злодеяния, он предлагает выйти и оголиться до конца перед всеми. Что тут можно возразить?