До последнего советского солдата

В канун полувекового юбилея Венгерской революции 1956 года появилось немало фильмов, которые вновь обращаются к тем трагическим и героическим событиям, воссозданных режиссерами разных поколений. Кинематографисты старшего поколения сами пережили 56-й год, это часть их жизни. В их фильмах и боль, и горечь, и гордость, и бессилие, и слава, и позор, и мрак, и надежда.

К такого рода фильмам относится картина «Эмигрант – все другое» режиссеров Дьердя Салая и Иштвана Дардая. На экране – последние дни писателя Шандора Марала (Ференц Бачо), который эмигрировал в США сразу после войны и никогда больше не возвращался в Венгрию, обретя себя на добровольное изгнание. Он запрещал публиковать свои произведения на родине до тех пор, пока там останется хоть один советский солдат. До конца своих дней он оставался одним из светлых умов нации, сражался с тоталитарным режимом, как мог, писал письма, дневники, мемуары, в которых комментировал и анализировал все процессы, происходящие в Венгрии. Последнюю точку решает поставить здесь сам писатель, так же ясно и осмысленно, как он прожил всю свою жизнь. Он покупает пистолет с единственной пулей, учится держать его в руках, учится стрелять в тире, чтобы не сделать осечки, которая могла бы превратить его в беспомощную и бесполезную развалину, и, узнав о трагической гибели своего приемного сына, который был последней ниточкой, связывавшей его с жизнью, добровольно из нее уходит.

Трагическая история 17-летнего Питера Мансфелда, который не мог смириться с поражением революции 1956 года и продолжал вместе со своими друзьями выказывать акты сопротивления, за что был казнен через две недели после того, как ему исполнилось 18, была воплощена на экране в фильме Андора Силагьи «Мансфелд». Юный герой (Петер Фансикай), зверски пытаемый в застенках АВО (будапештский вариант КГБ), так и не проронил ни слова, никого не выдал и с высоко поднятой головой, с фанатичным лицом Олега Кошевого из фильма Сергея Герасимова пошел на смерть.

Революция 1956 года в фильмах Недели предстала в самых разнообразных формах – анимации, документалистики и даже мюзикла («56 капель крови» Аттилы Бокора). Главным же фильмом «к юбилею» стали «Дети славы» – большой зрелищный боевик (фильм пользуется огромным успехом у публики), продюсером которого выступил Эндрю Вайна, поддерживающий венгерское производство из-за океана. Режиссер фильма, 36-летняя Кристина Года, в прошлом году привозила на Московский кинофестиваль очень милую ленту «Секс, и больше ничего». Так же легко, как Кристина разобралась в той ленте с сексом, здесь она (с четырьмя сценаристами!) разобралась с одной из самых больных страниц венгерской истории. Картина сделана пафосно, сродни своему названию, полностью по голливудским рецептам, в ней все доступно пониманию самого непонятливого, и новые поколения зрителей, которые живут в совсем иные времена, легко, как поп-корн, проглотят этот «урок истории». Красивые молодые герои, она – студентка университета, он – лучший ватерполист Венгрии, сражаются на баррикадах за правое дело против «империи зла». Не забыты «поцелуй в диафрагму» на крупном плане и слова «я тебя люблю» в самый неподходящий момент – кругом взрывы, стоны, пожар… Девушка гордо идет на смерть, до последнего свято веря в то, что вот-вот придут американцы и спасут. Странно, что Будапешт еще стоит на месте, ведь на экране не меньше чем Третья мировая война. Город, судя по легенде Кристины Годы, должен был сметен советскими танками с лица земли. Русские, понятное дело, – монстры и убийцы, подлые твари. Кстати, они не «советские», они всегда только «русские», или «комми». Каким образом в ту Венгрию, за железным занавесом, могло прийти это жаргонное американское словечко из современного лексикона? Русские друзья, к которым героиня беспечно садится на танк, – это, мол, свои, хорошие ребята – тут же подло оборачивают дула и расстреливают ее друзей. Во время игры в водное поло в Мельбурне, когда Венгрия триумфально побеждает СССР, советская команда ведет себя, как группа бандитов: топят, режут, бьют по голове… Картина очень сомнительных художественных достоинств и уж совсем не «фестивальная», между тем в числе других представляет венгерский кинематограф на открывшемся в минувшие выходные Берлинском международном кинофестивале.

Еще одна картина (на этот раз с гейским уклоном), которая представляет Венгрию в Берлине, «Обнаженные мужчины» Кароя Эстергальоша, достойна была бы по сюжету руки Висконти, но превратилась на экране в заурядный любовный треугольник – смазливый, но не столь порочный, сколь висконтиевский Хельмут Бергер, юноша-проститутка (лжец и ворюга), писатель и его жена. Немолодая пара вожделеет юношу, и оба с ним в результате спят. Стареющий писатель подпитывает таким образом свое немощное тело и свое немощное творчество. Слова издателя в фильме все объясняют: «Если ты напишешь о том, что немолодой писатель любит 18-летнюю девушку, – это пресно. Если у тебя немолодая женщина любит 18-летнего юношу – это гораздо лучше. А вот если немолодой писатель любит 18-летнего юношу – это совсем хорошо, то, что сегодня нужно».

Еще один творчески беспомощный писатель-морфинист, он же психиатр, подпитывается другим телом в фильме Яноша Саса «Опиум – дневник безумной женщины». Телом его пациентки, которая не только больна на всю голову, но и обладает каким-то дьявольским и безудержным писательским талантом, причем среди ее полусумасшедшего бреда попадаются искры настоящего таланта.

Помянули их, но как-то дежурно, без страсти, еще в паре картин о стариковских парах, которые пережили гитлеровскую и советскую оккупации, но которым несладко и в новые времена. В «Конце» Габора Рохоньи, который представляет собой нечто среднее между «Бонни и Клайдом» и рязановскими «Стариками-разбойниками», протестуют против необеспеченной старости следующим образом: старичок вынимает свой пистолет «макаров», садится в советскую машину «Чайка» и отправляется вместе со своей старушкой… грабить банки.