В поисках Беатриче

К закончившемуся 2011 году вполне подходит определение Бродского, – оказался длинным. Насыщенным событиями, юбилеями, скандалами, происшествиями и бунтами. Коллеги-филологи, которых попросили отобрать и прокомментировать классическое стихотворение, наиболее созвучное переживаемому историческому моменту, недаром раскинули целый спектр тем и имен: от Александра Пушкина до Александра Тимофеевского…

Среди вереницы спектаклей 2011-го (а удач и названий тут много) для меня событием-линзой, потрясением и радостью стал увиденный незадолго до католического Рождества четырехчасовой черновой прогон «Ада», первой части «Божественной комедии», которую Эймунтас Някрошюс ставит в своем театре «Meno Fortas». Головокружительный текст Данте с детально выписанными картинами мук, с жесткой классификацией людских грехов, многонаселенностью, с визионерскими, подробнейшими описаниями адских пейзажей, – меньше всего представим в замкнутом пространстве сцены, в телесном воплощении актерской игры. Но если кто в мировом театре сейчас и может его поставить, – только Някрошюс, уже воплотивший и дьявольские козни ведьм «Макбета», и поиски Бога в «Фаусте» Гете, и библейскую любовь «Песни песней»…

Прогон шел в небольшом пространстве репетиционного зала «Meno Fortas». Вырезанная спиралью тарелка литавр прогремела трубой Судного дня. В огромном черном зеркале, поставленном наискосок, отражались грешные души, по нему шлепали босые ноги усопших. В черной глубине отражалась светловолосая фигурка Беатриче со скрипкой в руке. Как всегда, у Някрошюса, – минимум реквизита. Бумажки-письма-индульгенции, которые носит чудаковатый почтальон, долго ищущий адресатов… Огромная красная тиара папы римского, чья гордая непорочность так легко рвется под бременем жадности и обмана… Белые деревянные слеги в руках самоубийц – они становятся то стволами деревьев, то перекладиной креста… Книжные фолианты, из которых юные прелюбодеи Паоло и Франческа бесконечно вычеркивают все сладостные строки о любви…

В аду, созданном Някрошюсом, нет серы и костров, веревок, клещей, никакого арсенала пыток… Здесь страждут души – не тела. В этот ад не везет ладья Харона. Просто уходит в невозвратимую даль русая девочка с ямочками на щеках. Она появилась, когда схватило сердце, стала на грудь босыми ножками, заставила сердце работать… Беатриче здесь – та, кто стоит у тебя на сердце и заставляет его биться сильнее… Она ушла, и вот Данте (Роландас Казлас) бредет среди чужих грешных душ, равный среди равных…

Ад Някрошюса подозрительно похож на нашу будничную жизнь. Темпераментно ругается неожиданно появившаяся жена Данте (персонаж в «Божественной комедии» отсутствующий, но в жизни поэта весьма важный). Она ругает его за то, что он совсем не заботится о своей семье, а занят чем-то далеким и ненужным. То и дело Данте и Вергилию встречаются знакомые, как будто они идут по улицам родной Флоренции. Спазмы боли сжимают грудь, и только появление Беатриче снова спасает от сердечного приступа. Прекрасная возлюбленная Данте не ждет его там далеко, на вершинах Света. Но идет следом, не в силах разлучиться, не в силах оторвать взгляд от любимого. Сбивает ноги и теряет платье на адских кручах, всегда появляясь рядом, когда тяжело и горько. Любовь здесь – не коленопреклоненное обожание недостижимой Донны, но земное, нежное, жаркое чувство, которое связывает двоих и тянет друг к другу. Данте целует белые ножки Беатриче, она запрыгивает ему на руки, прижимается к его губам…

В спектаклях Някрошюса часто возникает ощущение, что вместе с постановщиком вы можете смотреть на авторский текст и на собственную жизнь с высоты птичьего полета, подмечая скрытый узор замысла Провидения. На черновом прогоне «Божественной комедии» в какие-то минуты замирал зрительный зал, набитый искушенной публикой – многочисленными директорами театральных фестивалей Италии и России. Замирал от пронзительности узнавания и попадания в сегодняшнюю общую ситуацию и в твою собственную. Как будто ты открыл старую книгу и вдруг начал читать историю своей судьбы.

Пространство осязаемых мыслей Данте показалось в репетиционном зале «Meno Fortas» умопостижимым и бесконечным, угрожающим и знакомым. Круги ада вынырнули откуда-то из глубин бессонницы и оказались вполне конгруэнтными знакомому заоконному пейзажу. И почему-то от этого узнавания становилось светлее. Великий текст не делает жизнь легче, но дает ей иной масштаб и объем. …

После прогона Эймунтас Някрошюс объяснил, что впереди еще две части – «Чистилище» и «Рай», да и первая будет переделываться и сокращаться. Весной намечена премьера в Вильнюсе, потом – Италия, потом – фестиваль «Сезон Станиславского» в Москве и «Балтийский дом» в Санкт-Петербурге.

Автор – театральный обозреватель «НИ»