Поколение next

То, что делают в «Маяковке» молодые, зачастую является неким эксклюзивом, сочиненным специально для этого театра, а значит, учитывающим его особенности и традиции. Это, впрочем, не означает почтительного коленопреклонения, но, наоборот, провоцирует живую иронию и весьма свежий взгляд на вещи. Да и сами проектные направления здесь не загоняют в железобетонные рамки. Они могут запросто корректироваться в процессе осуществления.

Так, изначально здесь затевался целый блок действ о Маяковском или по его произведениям. Он стартовал спектаклем Денисовой и Кузмина-Тарасова «Маяковский идет за сахаром». Сам рабочий процесс был, как рассказывают, весьма специфичен. Все тут делалось «наоборот»: не было ни пьесы, ни распределения ролей. На репетицию Денисова приносила эпизод, который режиссером и актерами пробовался «на вкус». Каждого персонажа, будь то Бурлюк, Хлебников, Мейерхольд или сам Маяковский, «присваивал» тот, кому это было «вкуснее». Найденное фиксировалось, но могло меняться. Но вот продолжения пока не случилось, потому что молодые режиссеры почувствовали интерес совсем к другим темам. Быть может, это временно и продолжение еще будет. Зато никто никому ничего не навязывает.

Вот и молодой режиссер Никита Кобелев, взяв в работу пьесу не менее молодого белорусского драматурга Дмитрия Богославского «Любовь людей», сочинил спектакль, который стал открытием и прорывом в движении поколения next. Вроде бы абсолютно бытовая деревенская история по ходу дела обернулась настоящей трагедией едва ли не в символическом значении этого слова. И получился острейший, пронзительно эмоциональный спектакль, сделанный в приемах придаваемого частенько остракизму психологического театра. Но не замшело «традиционного», а молодого и живого, с честными актерскими работами, подробностями быта и явным финальным взлетом над ним.

А несколько месяцев спустя тандем Кобелева и Денисовой подарил нам еще один эксклюзив – представление «Девятьподесять», коим решили отметить 90-летний юбилей театра. Вместо помпезно украшенной большой сцены с торжественными речами и прочим официозом. Задействовать решили гардероб «Маяковки», предложив жанр остроумного, бойкого и весьма профессионального капустника. С юмором перелистали страницы истории, на мгновения оживив Мейерхольда, Охлопкова, Попова, Гончарова и прочих, не обошли вниманием и тех, кто делает сегодняшний день в театре. Действо оказалось настолько живым и заразительным, что было бы грешно сыграть его только в юбилейные дни да и отправить в архив. Сегодня

«Девятьподесять» – в постоянно обновляемом репертуаре театра.

Пока молодые работают в камерном формате, в их распоряжение отдана также модернизированная Малая сцена. Причем Карбаускис дает «зеленый свет» не только готовым шедеврам, но уважает саму территорию эксперимента, когда результат может быть непредсказуем и никто не застрахован от ошибок. Здесь ищут, пробуют, увлекаясь не только перспективным итогом, но и самим процессом.

Туфан Имамутдинов, режиссер спектакля «Записки сумасшедшего», хоть и молод, но уже имеет определенный опыт. Два его спектакля «Сиротливый Запад» и «Шоша» идут в Театре наций, гоголевскую «Женитьбу» довелось поставить в Румынии. «Записки сумасшедшего» родились из дипломного спектакля в ГИТИСе, за который режиссер, кстати, был удостоен лауреатского звания III Международного конкурса студенческих показов «Режиссер и пространство» в 2010 году, после чего спектакль сыграли на фестивале в Страсбурге.

Что касается пространства, то оно и впрямь решено достаточно интересно (сценография Тимофея Рябушинского, художник по свету Нарек Туманян), несмотря на весьма скромные возможности Малой сцены «Маяковки». Здесь только длинная серая стена с несколькими дверьми. Но пространство за ними способно сыграть и во «времена года» (с проливным дождем или белыми перьями, засыпающими сцену, как снег). За дверьми – иной, не видимый нам мир чиновничьих кабинетов и генеральских домов, петербургских улиц и дорог. Сходящий с ума титулярный советник Поприщин (Александр Алябьев) все время застывает где-то в дверном проеме, на пограничной линии между двумя мирами, сам подчас не подозревая, в какую сторону ему предстоит шагнуть.

Имамутдинов отнюдь не стал заниматься подробной сценической иллюстрацией дневниковых записей Поприщина, анализом его постепенного погружения в безумие. Герой Алябьева – изначально потерянный человек, не знающий, где его место и кто он на самом деле, мучительно пытающийся это выяснить. Впрочем, эти муки облечены в игровую форму с участием чиновников-комедиантов и генеральской дочери (Алексей Дякин, Макар Запорожский, Нияз Гаджиев и Дарья Хорошилова). Они на чистом испанском (с русскими субтитрами) или наоборот разыграют фрагменты из «Учителя танцев» Лопе де Веги – с гитарами, кастаньетами, романсами, фламенко и корридой. Пластически изобразят суету «департамента». Подхватят «испанского короля», увозя его в дом скорби. В финале же вместо внятных субтитров протянется ленточка абракадабры из смешавшихся букв и знаков. Все смыслы отлетели, речь утрачена, дальше – тишина...

Этому спектаклю еще предстоит набрать силу и мощь, подпитаться экспрессией, впустить в себя чуть больше живого чувства. Он еще очень молод, как и его авторы. Но уже готов к дальнейшему движению.