Актриса Ольга Кабо

– Ольга, у вас бурная творческая жизнь, но как случилось, что вы обратились к поэзии?

– В моем родном Театре Моссовета уже несколько сезонов я играю в спектакле Юрия Еремина «Серебряный век», где из уст моей героини Киры Августовны звучат стихи поэтов ХХ века. А два года назад прекрасный актер Валерий Баринов предложил мне развить эту мою «поэтическую традицию» и создать совместный литературный проект. Так родилась наша концертная программа «Любил… Что знаешь ты об этом?» (названный так по первой строчке стихотворения Адамовича), в которой звучат проза Бунина и Зайцева, а также стихи Пастернака, Цветаевой, Северянина... Получился некий спор, диалог Мужчины и Женщины: герои общаются возвышенно-поэтически, отвечая друг другу строками прекрасных стихов и прозы... Словом, благодаря Валерию Александровичу Баринову я заново открыла для себя и Блока, и Цветаеву, и Ахматову, и Марию Петровых…

– Кстати, очень недооцененная поэтесса…

– Да. Она настоящая, абсолютно искренняя, ее слог лишен вычурности, она излагает все предельно просто и современно. И в ней очень многое от Ахматовой – глубина, высшая степень эмоциональности, поскольку Петровых хотя и застала близкие нам советские времена, но все же выходец из века Серебряного. Теперь ездим с нашим спектаклем по городам и весям, нас принимают в филармониях и Домах ученых. Например, недавно вернулись из Питера, работали в Малом зале Ленинградской филармонии. Очень красивый и одухотворенный зал, стены которого буквально дышат музыкой и творчеством... Актерская профессия очень зависимая от всего и всех – от продюсеров, режиссеров, руководства телеканалов, от общественного мнения. Чаще всего не мы выбираем, а нас. Поэтому подобные проекты дарят мне ощущение свободы и независимости.

– Ваша Кира Августовна недолюбливает главного советского поэта Маяковского и предпочитает более лирические стихи. Простите за аналогию, но получается, что и вы немного сопротивляетесь внешним условиям – ищете свой путь в творчестве?

– Я считаю, что главное в актерской профессии – это всегда идти вперед, пробовать, экспериментировать, ошибаться, но идти. Как только остановишься и успокоишься, перестанешь работать над собой, действовать – сразу станешь неинтересен и зрителям, и самому себе. Я счастлива служить в Театре Моссовета, обожаю свои роли и моих партнеров, но благодаря поэзии переношусь в иное пространство, в котором ощущаю гармонию ритма и музыку стиха. Произнося стихотворные строки, словно погружаюсь в глубь себя, остаюсь наедине со своими мыслями и мечтами... Когда мы впервые встретились с Ниной Шацкой, меня поразило, как одинаково мы мыслим. Оказалось, что мы читаем одни книги, любим одних и тех же поэтов, смотрим одинаковые фильмы... Главное, и Нина, и я не приемлем фальши. Нина совсем не похожа на эстрадную гламурную фифу. Музыка, которую она исполняет – будь то джаз или романсы, – наделена глубоким смыслом, а в ней самой и женственность, и удивительная сила, и уверенность в себе. Я не признаю сегодняшнюю безликую попсу, поющую под фонограмму, просто не считаю это творчеством. Для Шацкой каждая песня, которую она исполняет, – отдельно прожитая жизнь. В общем, в лице Нины я обрела единомышленницу и подругу. Поэтому неудивительно, что вскоре после знакомства мы решили создать что-то вместе... И родилась идея сделать спектакль, посвященный творчеству Анны Ахматовой. Нас сразу поддержал Московский международный дом музыки, они ухватились за идею, которая, правда, на тот момент была еще в зачаточном состоянии, и тут же определили дату нашей премьеры... Но тут началось самое страшное! Из тех стихов Ахматовой, которые я знала, и из тех баллад-романсов, которые исполняла Нина, не получалось сложить историю, и написанные одним человеком строки никак не соединялись в единую картину. Тогда мы обратились за помощью к прекрасному режиссеру Юлии Жженовой, которая в свое время была актрисой нашего театра, а теперь преподает сценическую речь во ВГИКе и в Школе-студии МХАТ. И Юлия Георгиевна создала драматургию нашего поэтическо-музыкального действа. Мне она предложила читать раннюю поэму поэтессы «У самого моря», на сюжетную нить которой должны были «нанизываться» романсы в исполнении Нины. Я перечитала поэму и ужаснулась – она написана белым стихом. Как произносить эти непоэтические строки? Как освоить этот «нерифмичный» язык? Я сказала: «Юля, я не смогу, зрители ничего не поймут». Но режиссер была настойчива и нашла доходчивое объяснение. Дело в том, что юность Ани Горенко проходила на берегу моря, она каждое лето приезжала к своим родственникам в Херсонес. Поэтому произведения, навеянные воспоминаниями о Севастополе, словно хранят в себе шум прибоя. Это и есть ритм поэмы – волна рождается в открытом море, набирая силу, движется к берегу и разбивается о скалы... Юная героиня поэмы, как любая девочка в этом возрасте, мечтает о прекрасном Царевиче, которого, как нагадала цыганка, можно приманить к себе только «песней». И героиня Ахматовой ищет эту песню в шуме прибоя, в криках чаек, в курлыканье журавлей, а оказывается, что песнь – это ее собственный поэтический дар. Она «поет» с берега моря, и голос притягивает Царевича. Но ее талант обладает такой недюжинной силой, что в море начинается шторм, и яхта Царевича разбивается о скалы на глазах девушки…

– То есть смысл в том, что поэт должен расплачиваться за свой дар?

– Не только поэт, но и любой талантливый человек, определив свой путь, ступает на тропу лишений и одиночества. «Служенье муз не терпит суеты!» Поэма звучит как сказка, и зритель всецело вовлечен в историю, а в кульминационные моменты врывается музыка и звучат романсы. История разворачивается будто в формате 3D. Кстати, когда мы готовили эту программу, сама жизнь, казалось, помогала нам. Например, именно в то время я приехала на гастроли в Севастополь и, естественно, в первый же свободный день помчалась в Херсонес репетировать на берегу моря. Главное было успеть произнести строчку, пока еще живет волна... Никогда я не репетировала с таким восторгом! Потом экскурсия. Мне попалась экскурсовод, которая очень любила творчество Ахматовой, и она с удовольствием устроила для меня прогулку по ахматовским местам. Я чувствовала себя, как на выборе натуры для съемок фильма. Вот тропинка, по которой героиня бежала к морю, вот плоский камень, на котором она сушила «соленую косу», вот маяк, который «сиял переменным светом». Поэтому теперь, когда я стою на сцене во время спектакля, все события будто разворачиваются перед моими глазами. Во втором отделении звучит «Реквием», который Нина исполняет трагически-сдержанно. А я стою за кулисами, и меня охватывает дрожь. Таким образом, вся жизнь Анны Андреевны проходит перед глазами зрителей.