Смесь французского с ярославским

В «Золотом теленке» буйная корпорация детей лейтенанта Шмидта пыталась разделить территорию СССР на равные эксплуатационные участки, причем обнаружилась явная неравноценность городов и населенных пунктов. Все были готовы ехать в Мелитополь или Бобруйск, но никому не были нужны погруженные в пески сонные восточные области. Если делить Россию театральную, то Ярославль явно войдет в число городов с репутацией отрицательной. Попадая туристом в этот прекрасный город, можно было лишь с грустью изучать афишу одного из старейших русских театров – Театра драмы имени Федора Волкова, состоящую из названий разудалых комедий и захудалых мелодрам (что-то вроде «Женатого таксиста» или «Мужа в командировке»). Фамилии режиссеров-постановщиков и вовсе были незнакомы. А если любопытство все же заставляло купить билет, то полупустой зрительный зал удручающе действовал даже на закаленные души. Пришедшая в прошлом сезоне новая команда во главе с Борисом Мездричем взяла курс на решительное обновление репертуара, приглашенных режиссеров, труппы. Главным режиссером в театр драмы был приглашен ученик Петра Фоменко Сергей Пускепалис, выпустивший постановку по пьесе Александра Володина «С любимыми не расставайтесь». Весной был проведен всероссийский фестиваль студенческих спектаклей «БТР» (будущее театральной России). А под занавес сезона приглашенный режиссер Игорь Селин выпустил масштабный спектакль «Горе от ума», где занята вся труппа театра и студенты местного театрального института.

Задача постановщика классической комедии Грибоедова была проста и масштабна: встряхнуть зрительный зал, а затем и город. Игорю Селину вместе с приглашенной командой художников и композиторов это удалось. Стилем постановки стал модный сейчас «микст». В текст Грибоедова режиссер вмонтировал стихи Пушкина, Лермонтова, Пастернака, Маяковского, капитана Лебядкина, Бродского и других. Появляясь перед Софьей, Чацкий читает ей: «За все, за все тебя благодарю я...» Требуя карету, он произносит стихотворение Бродского: «Вези меня по родине такси, как будто бы я адрес забываю». Компания Загорецкого шумит стихами капитана Лебядкина: «Краса красот сломала член и вдвое интересней стала...» Зрителям, не слишком помнящим хрестоматийный текст, остается только удивляться: сколько же всего, оказывается, есть у Грибоедова!

Сценограф Александр Орлов придумал эффектное оформление, главным элементом которого стали огромные стеклянные буквы. Из них состоит название грибоедовской комедии. В буквы как в лифты входят персонажи, перемещаются по этажам. А одна из «О» обернулась циферблатом часов, отсчитывающих какое-то космическое время. Действующих лиц то высвечивают демоническим багровым светом (художник по свету – Глеб Фильштинский), то посыпают театральным снегом. То и вовсе сметают гигантским снежным шаром. Черный рояль, у которого Софья и Лиза занимаются балетной растяжкой в окружении подруг, сменяет многофункциональный тренажер, на котором занимается Фамусов. Действующие лица упражняются в боулинге, в стрельбе по мишеням, фехтовании. Они то и дело меняют наряды. Софья то появляется в пачке, то в амазонке, то в вечернем платье, то в ночной рубашке. Горничная Лиза не отстает от госпожи. Только упоминаемые у Грибоедова светские львицы устраивают модное дефиле вокруг сцены, демонстрируя умопомрачительные ноги и платья от-кутюр. Художник по костюмам Ирина Чередникова создала целую коллекцию нарядов. От строгих черных платьиц и деловых костюмов до белой гвардейской формы Скалозуба и разноцветно-семафорного прикида Чацкого, который в своих красных штанах, желтом пуловере, зеленом пиджаке и оранжевом шарфе выделяется семафорным пятном в любом окружении.

В ход действия то и дело врываются вокальные номера. В музыкальном оформлении Владимира Бычковского и Владимира Селютина преобладают французские шансонетки (в программке спектакля помимо педагогов по фехтованию и балету обозначен педагог по французскому языку). Но и для русской гармошки тут нашлось место. А уж в сцене бала на сцену высыпает не менее ста человек, гремит музыка, стучат стаканы, и в дискотечном шуме слова Грибоедова тонут абсолютно.

В спектакле, где один ударный момент немедленно сменяется другим, завернутые в десятки пластических и вокальных заданий актеры пока только осваиваются в новой эстетике. Хорош Фамусов (Сергей Куценко), один из немногих твердо держащих и цезуру стиха, и линию роли. Чацкий (Алексей Кузьмин) умен, легок, обаятелен, хотя роль еще явно нуждается в шлифовке (хорошо бы все-таки проредить поток поэтических отступлений).

Желание показать зараз все находки современной сцены приводит к тому, что спектакль грешит перебором вкуса, предрассудками любимой мысли. Увлечение трюками иногда уводит постановщика далеко за пределы пьесы. Например, решительно непонятна последняя сцена, когда люди в черном заламывают Фамусову руки и увозят в черном воронке (объясняться с княгиней Марьей Алексеевной?). Но главное произошло – этот спектакль не дает зрителю остаться равнодушным, не позволяет скучать.