Трагедия в инвалидной коляске

В издательской практике существует правило: если переиздаваемое произведение включает хотя бы 25% нового текста, то его считают новым оригинальным изданием. Тадаси Сузуки относится к режиссерам, которые часто «переиздают» свои постановки. Сохраняя концепцию, он меняет страны, театры, актеров-участников.

Когда десять лет назад московская публика впервые познакомилась с режиссурой Тадаси Сузуки, то больше всего впечатляла его непохожесть ни на кого. С тех пор японский революционер стал частым гостем российских фестивалей. Почти ежегодно мы знакомимся с его новой работой. И начали ценить в нем верность самому себе. На каждом спектакле убеждаешься, что Сузуки все еще Сузуки, и ценишь его за то, что он не меняется.

В «Электре» на «Таганке» на сцену снова выезжают неизменные инвалидные коляски. Похоже, они для режиссера стали чем-то вроде котурнов для античного театра: обязательным атрибутом действия, на котором передвигаются актеры. Действие трагедии по традиции перенесено в сумасшедший дом. И все происходящие события разыгрываются в воспаленном воображении свихнувшейся Электры. Нана Татишвили – Электра практически не покидает сцену и не отрывается взглядом от зрительного зала, к нему обращая все мольбы, угрозы, монологи. Босая, растрепанная, она посылает каждое слово в зал с огромным усилием, как будто каждая фраза весит полтонны.

Оскар Уайльд утверждал, что самые страшные грехи мира гнездятся в мозгу и только в мозгу. Тадаси Сузуки уверен, что настоящее наказание за преступление совершается в сознании преступника. Клитемнестра (Любовь Селютина) похожа на призрак в своей инвалидной коляске, которую возит бесстрастная медсестра. Выбеленное лицо, шуба-хламида до пят, в которую она напрасно кутается в поисках хоть какого-то тепла. Эту Клитемнестру мучают сны такие страшные, что она готова спать в кровавой постели, только бы не ночные кошмары.

Как обычно, у Сузуки риторика персонажей звучит в музыкальном сопровождении, задающем и общий ритм действия, и музыкальную партитуру каждого исполнителя. В программке обозначены два перкуссиониста: Мидори Такада и Петр Главатских. На премьере за музыкальной установкой стояла давняя сотрудница Сузуки – музыкант и композитор Мидори Такада.

Мне всегда казалось, что убийство за кулисами в античном театре обуславливалось желанием пощадить нервы зрителей. Но животный крик ужаса Клитемнестры за сценой «Таганки» показал, что «убийство за сценой» может действовать куда сильнее, чем литры клюквенного сока, которые щедро разбрызгиваются на сегодняшних подмостках.

В мире Сузуки, где все происходит только в воображении участников, истории не имеют ни начала, ни конца. А вечно повторяются в вечном движении инвалидных колясок по кругу сцены.