Режиссер Габриэле Туминайте

– Габриэла, легко было работать с коллективом «Современника»?

– Не скрою, работая в Москве, я испытала настоящий стресс, потому что мне надо было за два месяца поставить спектакль и не где-нибудь, а в огромном городе, в котором ты постоянно испытываешь напряжение и давление. В течение месяца я делала эскиз спектакля и потом показала его труппе театра, после чего Галина Волчек позволила мне начать репетиции. Было очень сложно, возникал даже кризисный период, который, в конце концов, удалось преодолеть.

– Видимо, к тому времени вы уже адаптировались к московской жизни.

– Да, хотя Москва для меня в то время ограничилась таким «маленьким городом» – театр, квартира, снова театр, квартира и «Кофе хаус» на бульваре. Вот это и была моя Москва. Но вместе с тем, у меня появилось много новых друзей, и это самое главное. Работая в Москве, я поняла, что здесь нужна не только очень хорошая профессиональная подготовка, но и эмоциональная тоже. Молодой девушке здесь очень сложно удержаться от соблазна не влезть в театральную тусовку и какие-то сплетни, когда кругом так много заманчивых предложений.

– Тем не менее московский дебют оказался удачным. И наверняка уже есть задумка новой постановки на столичной сцене.

– Да, есть, но я не буду с этим торопиться. Есть и предложения, и пьесы. Но конкретно пока ничего не могу сказать. Хотя московские актеры, с которыми я работала, сразу же после премьеры подходили ко мне и спрашивали, когда ждать следующую постановку. Я на это ответила, что пока не знаю, потому что в Литве у меня тоже есть работа. Там моя родина, семья, моя жизнь и театр. Там тоже есть молодые актеры, и там тоже есть движение. Мне вообще хочется сделать спектакль, в котором будут участвовать и литовские актеры, и русские. Но, повторяю, я не хочу спешить, чтобы не получился спектакль ради спектакля, такая пустышка. Чтобы приступить к работе, нужна очень сильная изначальная мотивация, только тогда выйдет толк. У своего отца я научилась не суетиться, а спокойно отбирать то, что нужно. Делать то, во что веришь. Пусть это будет не сейчас, а позже, но это будет мое.

– Не получится так, что вам снова придется завоевывать московского зрителя?

– Если в моей работе возникнет пауза, пусть так и будет. Но я не собираюсь работать ради славы или ради денег. Я хочу получить от работы удовольствие, хочу в своей постановке рассказать про человека, про его историю. Есть такие спектакли, когда смотришь их и видишь, что все это придумано. Что это не жизнь. Это неинтересно даже тому человеку, который ставит этот спектакль. Он сам себя ругает, он всех ненавидит, кого-то учит все время. Я такой театр никогда не любила и не люблю сейчас. Меня привлекают такие спектакли, где есть индивидуальный взгляд. Где ты общаешься с каким-то особенным человеком, который раскрывает перед тобой свой мир. Это может быть и наивный и банальный спектакль, очень простой, но это его жизнь. Он потом научится правильной форме, стилистике. Но самое главное, что ты, как зритель, видишь, что с тобой общаются, делятся сокровенным, а не прячут лицо под маской и не прикидываются.

– Римас Туминас говорил, что, побывав на вашей репетиции, пересмотрел свой взгляд на процесс подготовки спектакля и решил, что впредь будет работать с актерами более тщательно. Сказал, что научился этому у вас.

– Не знаю, чему он у меня научился. Думаю, просто отвлекся от работы над «Евгением Онегиным», и ему стало легче, когда увидел, что даже у меня на одноактном спектакле есть нерешенные проблемы, тогда как у него, с его масштабами, вопросы решаются гораздо проще. Если говорить о том, чему я научилась у своего отца, то не знаю, возможно ли это. Можно ли чему-то научиться у талантливого человека? Скорее ты можешь за ним наблюдать, можешь принимать какие-то его взгляды, учиться у него тому, на что не надо обращать внимания, как решить ту или иную задачу. Конечно, как режиссер, я другая, но какие-то сходства в работе есть, так же, как и у моих сокурсников. У нас ведь был общий учитель – Римас Туминас. Я всегда восхищалась тем, как он работает: легко и свободно. Вот это я и называю творчеством. Когда человек не ломает голову, а без труда принимает решения. Даже создается впечатление, что эти решения как бы сами приходят к нему. Творчество начинается, когда художник поверит в человека, в актера. Не будет считать, что актеры виноваты в его неудачах, что не понимают его, что они бездарные. Настоящий мастер в первую очередь будет винить и ругать самого себя. Своим талантом, умением отец открыл мне путь в искусство. Он мне очень нравится как мастер, в нем кипит жизнь.