Владимир Мирзоев

В Театр имени К.Станиславского пришел новый художественный руководитель – Владимир Мирзоев. Это событие не стало большой неожиданностью для труппы, тем более что здесь его давно считают своим. Перед началом нового театрального сезона Владимир Мирзоев встретился с корреспондентом «Новых Известий».

– Вы возглавили театр, который вам давно и хорошо знаком. Наверняка у вас есть планы что-либо изменить в репертуарной политике, а возможно, даже собираетесь обновить труппу?

– Этот театр действительно хорошо мне знаком как игровое поле: начиная с 94-го я поставил здесь восемь спектаклей. При этом три комедии, включая «Хлестакова», в репертуаре до сих пор остаются. Первое, что я сделал еще в прошлом сезоне, – это привел сюда новое поколение актеров. Все двенадцать новичков невероятно талантливы, выпускники московских и питерских театральных вузов. Мы будем работать над забытой пьесой Алексея Арбузова «В этом милом старом доме».

Вообще мне хотелось бы иметь в репертуаре как можно больше отечественной и зарубежной классики. Театру она необходима, как воздух. Потому что театр дышит мифом и высокой поэзией. Для попсы есть телевидение. Правда, не думаю, что они созданы друг для друга. Ведь ТВ могло бы стать мощнейшим инструментом просвещения, а вместо этого служит инструментом дебилизации населения. Америка уже проходила это в 70-е годы и до сих пор пожинает горькие плоды. Конечно, для любой власти подобная манипуляция массами очень привлекательна, но это идет вразрез со стратегическими интересами России. Возрождение отечества напрямую связано с гуманистической концепцией мира, в которой Человек есть мера всех вещей. А не деньги, не власть и даже не высшие государственные интересы.

– Наверняка репертуар театра теперь пополнится и вашими работами?

– Сейчас я репетирую пьесу Людмилы Улицкой «Семеро святых из деревни Брюхо». Это загадочный материал. Может быть, впервые на нашей сцене появится медитация о русском юродстве.

– Собираетесь ли вы приглашать для постановок других режиссеров?

– Непременно. Я уже пригласил замечательно одаренного молодого режиссера Павла Сафонова. Он будет ставить «Доходное место» Островского.

– Считаете ли вы, что у режиссера должен быть свой театр? Есть ли преимущества в работе разового постановщика?

– Думаю, сегодня это не столь уж важно: иметь или не иметь. Единственное преимущество «своего театра» – это возможность иметь «свою команду» в течение нескольких лет. Но театры теперь перестали быть монолитами, почти повсюду царит полистилистика. И это мне, признаюсь, по душе. Пусть цветут сто цветов… Меняя игровое поле, адаптируясь к новым условиям и новым правилам, режиссер имеет шанс оставаться в хорошей форме (психически), избегать автоматизма в восприятии себя самого и своих художественных приемов. Это реальное преимущество. Однако, меняя сценические площадки и актеров, трудно идти в глубь языкового лабиринта пьесы, трудно встретить там своего Минотавра и сразиться с ним. В этом случае ты обречен скользить по поверхности.

– В списке ваших постановок чаще всего встречаются пьесы Шекспира. Почему это тот автор привлекает вас больше остальных?

– Шекспир – блестящий драматург и великий поэт. Это очень редкое сочетание. Среди моих современников я такого автора не знаю.

– На ваш взгляд, есть ли какие-то границы в экспериментах с классикой?

– То, что в среде критиков принято называть «экспериментом», является всего лишь интерпретацией, без которой не бывает ни современной режиссуры, ни живого авторского театра. Если кто-либо считает себя лучшим знатоком или читателем классика N, могу предложить ему лишь один путь утверждения себя и своего «истинного понимания»: заключите контракт с театром и поставьте свою версию пьесы. Как говорится, флаг вам в руки.

– Влияет ли политическая и общественная среда на вашу работу?

– Это зависит от того, в какой степени среда является частью моих сновидений и моего языка… Думаю, сегодня театр может и должен серьезно влиять на общество, а не наоборот. В нашем отечестве театр определенно взрослее, чем инфантильная элита или люмпенизированный рабочий класс. Я не удивлен, что последний дает себя оболванивать. Но безответственность «демократической интеллигенции» меня изумляет.

– В таком случае, что, по-вашему, представляет собой современная социальная и духовная среда?

– В двух словах? Вы, наверное, шутите… Этот пейзаж похож на зону из фильма Тарковского «Сталкер» – он меняется с поразительной скоростью и постоянством. За его метаморфозами не уследить ни драматургу, ни режиссеру. Я могу сказать, что мне интересно, но это будет только частью правды. Потому что любой художественный жест в этом зыбком пространстве рискует оказаться неуместным.