Режиссер Павел Бардин

– Павел, почему вы обратились к народному фольклору после актуальной, во многом документальной и совсем не сказочной «России 88»?

– Разве нет логики в том, чтобы после «России 88» сделать картину в совсем другой эстетике? Зачем наступать на собственный след? С другой стороны, в новую картину перешли некоторые вещи из «России 88», правда, не впрямую, а через обсуждение первого моего фильма с публикой. К сожалению, среди московских интеллектуалов распространено мнение, что за МКАДом живет одно быдло, которому нельзя показывать «Россию 88». Якобы они устроят русский бунт, «кровавый и беспощадный». Хотя тот, кто говорит, что люди – «быдло», не далеко ушел от этого же состояния и социального слоя, – таково мое убеждение. После «России 88» у меня появилось желание сделать кино про героя, который сам себя таковым не считает.

– Главный герой, который не считает себя героем, это кто? Скромный труженик?

– Изначально идея фильма базировалась на английском эпосе, а именно, на легенде о Робин Гуде. А поскольку я снимал кино для российского зрителя, то было целесообразно добавить национальной специфики. В результате, помимо Робин Гуда, появилось много разных персонажей, включая Ивана-дурачка, Кощея Бессмертного и других. Например, Робин Гуд, которого играет Петр Федоров, еще и Иван-дурак, и Буратино, и богатырь Илья Муромец.

– Есть ли в русских сказках наш собственный Робин Гуд, благородный разбойник?

– Кажется, нет. Были реальные Стеньки Разины да Пугачевы, а в сказках – богатыри. Кстати, главный герой «Гоп-стопа» во многом напоминает Илью Муромца, просидевшего на печи до 33 лет, только он не так могуч.

– Но по былине Илья Муромец был инвалидом и не по своей воле лежал на печи, а потому что не мог ходить. Только благодаря чудесному исцелению он стал богатырем и тогда отправился совершать свои подвиги.

– А мне кажется, что Илья Муромец до 33 лет был просто лентяем. Он не пытался никак изменить свою судьбу. Откормил на печи толстый зад, из-за которого ему было тяжело слезать на землю и уж тем более передвигаться по ней, не говоря уже о совершении подвигов.

– Если в русском фольклоре нет разбойников и смутьянов, а в нашей истории их целая плеяда, где же тогда связь между искусством и действительностью?

– В любом фольклоре есть герои, которые борются за любовь, дружбу и прочие понятные ценности с теми, кто эти ценности пытается приватизировать. Так что в русских сказках каждый герой – отчасти Робин Гуд. Но прямого персонажа, который бы отнимал богатство у богатых, чтобы отдавать его бедным, в наших сказках нет. Может, в нашем фольклоре такие герои отсутствуют, потому что в жизни они действовали кроваво и беспощадно. В Англии были свои народные бунты и революции, но в России их – куда больше. На Западе революции носили буржуазный характер, а у нас, что называется, грабеж среди белого дня: у одних – забрать и поделить между собой.

– Между прочим, у нас есть свой благородный разбойник – Дубровский!

– Дубровский вышел во многом из Робин Гуда, тем более что Пушкин не стеснялся заимствовать темы и героев из английской, французской литературы.

– Одной из главных ценностей Великобритании, откуда родом Робин Гуд, была и остается свобода слова и недопустимость шовинизма. А в России с этим совсем не так хорошо.

– Идеология и культура скинхедов сформировалась как раз в Англии, и к нам она пришла оттуда. Так что нетерпимости и в Великобритании хватает. Со страхом отношусь к разговорам об особенностях национального характера той или иной страны, потому что в центре, что в Англии, что в России, одно и то же – зло и добро, которые принимают разные формы в силу определенных особенностей языка и культуры. Поэтому мы не так уж сильно отличаемся друг от друга. Ведь даже Кощей, если к нему присмотреться, милый и забавный старикашка. А Баба-яга – душка!

– Царевну-лягушку, наверное, можно было придумать только в России. Вот уж где явлен простор русской бурной фантазии!

– По-моему, Царевна-лягушка то же самое, что и Золушка, только ярче, компактнее. Сказки всех народов мира страшные, все они говорят о том, что мир несправедлив, и тем не менее в каждой из них побеждает добро. Правда, не теми методами, которые в цивилизованном обществе принято считать эффективными и даже полезными.

– Где же нам найти методы, чтобы в нашем обществе побеждало добро? Судя по ежедневным новостям, все очень зыбко и мрачно в нашем родном королевстве.

– Чем сильнее зло – тем крепче становится добро. Люди вынуждены противодействовать злу и от этого становятся сильнее. Любовь победит, а красота спасет мир, как ни странно, я в это верю. Против зла невозможно изобрести силовое оружие. Если, скажем, сломать иглу Кощея в яйце, это вовсе не означает, что зло погибнет. Не исключено, что после кончины Кощея зло поселится в душе того, кто так долго гнался за Кощеем и убил его.

– Уж поистине, как сказал Тютчев: «Умом Россию не понять», если с героями-победителями могут происходить такие метаморфозы?!

– Я согласен с Наумом Коржавиным, который сказал: «Давно пора научиться понимать Россию умом». Хотя некоторые вещи надо понимать не умом, а чувствовать.

– Русский человек живет в основном чувствами, а не рассудком?

– Чем сильнее в обществе гражданская культура, тем люди чаще сомневаются, рефлексируют, больше задумываются над проявлением своих чувств и тем самым ограничивают их. Поэтому при не очень развитой общественной культуре человек внутри себя ставит меньше препонов и заслонок, что и хорошо, и плохо. Наверное, у нас большая часть общества, слабого в гражданском смысле, живет не умом, а чувствами. Но в любом случае надо учиться думать. Чувства – уму не помеха.

– Вы смотрели новый фильм своего отца (Гарри Бардина. – «НИ») «Гадкий утенок»?

– Я ждал эту работу своего отца также долго, как ее ждали все остальные, внимательно следящие за творчеством Гарри Бардина. Аж шесть лет. Я волновался, потому что «Гадкий утенок» – первый полнометражный фильм отца. Мое мнение – очень сильное, большое кино, которое должно тронуть каждого. Признаюсь, что лично я плакал, когда смотрел фильм, и это были правильные слезы. Когда я понял, что плачу во многом потому, что смотрю на героя, то есть на Гадкого утенка, как на себя, то стал украдкой поглядывать на зрителей и понял, что все испытывают похожие чувства. Это лучшее, что может сделать кино с человеком: вызвать сострадание к герою, к человечеству и увидеть себя среди всех и каждого.

– А ведь кто писал сказки-ужастики – так это Андерсен. Вот где сюжеты для триллеров! Чего стоит его сказка «Смерть девочки со спичками» или «Дюймовочка»?

– Во всех сказках происходят ужасы. Помню свое детское впечатление от первой прочитанной сказки, которую я из-за страха не смог дочитать до конца. Сказки страшные потому, что готовят детей к жестокости взрослого мира.

– А психологи уверяют, что страхи серьезно искажают картину реальности, и это очень опасно.

– Жизнь действительно страшная, горькая штука. Все люди болеют, а потом умирают. Мало того, зла в мире никак не меньше, чем добра. Так что с детства надо готовиться к тому, что вокруг будет много врагов. Вот в сказках и происходит такая форма обучения, подготовки к взрослому миру. Если бы люди приходили в мир без страхов, то они очень недолго бы могли в нем просуществовать. Разумеется, нельзя давать своим страхам победить себя, надо научиться бороться с ними и преодолевать. Для этого как раз и существуют страшные сказки, чтобы учиться преодолевать страхи.