Пение с боевым искусством

Тем не менее репертуар Большого театра претерпел изменения именно из-за текущей экономической ситуации. Если в балете кризис мало затронул основы, то в опере Большому пришлось пойти на жертвы. Весной театр отменил намеченную премьеру «Отелло»: ее предполагаемый бюджет грозил полностью съесть финансы, отпущенные на новые спектакли в целом, на что ГАБТ пойти не мог. Единственная оперная новинка Большого – «Сказание о невидимом граде Китеже» – особых восторгов критики не вызвала. Хотя спектакль делал культовый драматический режиссер

Эймунтас Някрошюс, режиссерские изыски постановщика многим показались надуманными и запутанными.

На этом фоне сезон Музыкального театра выглядит богаче. Те, кто ожидал скандала после премьеры в Театре Станиславского оперы «Гамлет», ничего не дождались, хотя повод теоретически был: текст пьесы автором либретто переписан на молодежном сленге. Но привыкшая уже ко всему московская публика спокойно приняла вызов, тем более что основные шекспировские идеи в спектакле сохранены, адекватные тексту приемы режиссера Александра Тителя вполне сработали, а труппа легко спела и не без веселья сыграла необычные «предлагаемые обстоятельства». Еще один смелый поступок Музыкального театра, решившегося на постановку итальянской оперы «Лючия ди Ламмермур», тоже оказался оправданным, прежде всего за счет качественного пения главных героев – Хиблы Герзмавы (Лючия) и Алексея Долгова (Эдгар). Сложности бельканто, которые не всегда были «по зубам» команде исполнителей, затушевывались красивыми костюмами «под старину» и решением режиссера выпустить на сцену живую лошадь, появление которой неизменно вызывало оживление в зале.

Театр «Новая опера» тоже выдал два новых спектакля. Первый, «Севильский цирюльник» от британца Элайджи Мошински, получился достаточно забавным, чтобы оценить рецепт изготовления – смесь не всегда понятного английского юмора с крутой итальянской буффонадой и с гэгами «немого кино», в эпоху которого происходит действие. В спектакле есть недостатки, но «Цирюльник» кажется шедевром по сравнению с другой премьерой театра – опереттой «Летучая мышь». Ее постановщик, голландец Михал Дейкема, изгнал из шедевра Штрауса развлекательный дух и увлекся неумной сатирой на нравы общества. Герои беспробудно пьянствуют, выражаются языком юмористических передач и скучно предаются любовным утехам. Публика уходила со спектакля, наверняка стоившего театру немалых денег.

Не меньше вопросов вызвали гастроли австралийского оперного проекта «Навигатор». У нас в стране редко увидишь постмодернистскую оперу, в которой все как по схеме: и атональная музыка, и «шизоидная» сценография, и обильная абсурдом режиссура. Нет, никто не против всего вышеперечисленного: эпатаж всегда двигал искусство вперед. Но тут дело не в степени «продвинутости» постановочной команды, а в том, что эта команда приемы использовала не как способ открытия нового качества, а как банальность.

Показы опер на «Золотой маске» ознаменовались разнообразием композиторских имен и постановочных подходов. Тут и концертно исполненный «Очарованный странник» Родиона Щедрина, и барочный «Орфей» Монтеверди, и уморительная «Майская ночь» все того же Музыкального театра, построенная на украинских клише в сознании русских. «Масочная» постановка Мариинского театра «Братья Карамазовы» порадовала качеством дирижерской работы Валерия Гергиева и уровнем вокала. Но спектакль вызвал ряд вопросов. Например, такой: можно ли считать событием сезона музыку Александра Смелкова, сильно похожую на дайджест великих русских и советских композиторов? Увы, в списке оперных номинантов фестиваля не оказалось ни одного спектакля Большого театра. Видимо, и поэтому давний подспудный конфликт между дирекцией ГАБТа и худруком Александром Ведерниковым в этом сезоне вышел на поверхность. Худрук досрочно расторг свой контракт, а театр объявил о новой модели управления оперой – без единого начальника, но силами дирижерской коллегии.

И под конец – о приятном. В Москву недавно приезжал театр с Тайваня «Гуо Гуанг», специализирующийся на китайской опере. На самом деле к оперному жанру (в привычном виде) этот древний восточный жанр можно отнести лишь частично. Но по части зрелищности микст пения, танцев, цирка и боевых искусств, да еще в цветастых костюмах, побил многие рекорды, несмотря на трудности восприятия китайского фальцетного пения и массу условных приемов, мало известных европейской публике.