Posted 10 августа 2004,, 20:00
Published 10 августа 2004,, 20:00
Modified 8 марта, 02:22
Updated 8 марта, 02:22
Андрей Уваров
– В балетных кругах Москвы сейчас много спорят о ваших гастролях в Лондоне. По британской прессе трудно понять, были гастроли успешными или совсем наоборот. Что вы думаете по этому поводу?
– Театр давно не выступал в Ковент-Гардене, и, конечно, артисты волновались. На мой взгляд, наша задача была выполнена, да и публика оказалась благодарной – все спектакли пользовались большим успехом, несмотря на то что новый балет «Ромео и Джульетта» поверг английскую критику в настоящий ступор.
– Критики называли этот спектакль «провалом Большого»...
– Да не было там никакого провала... Пресса, конечно, там очень взыскательная. Но публика меня и всех нас покорила! После каждого спектакля нас встречали зрители. Автографы, вопросы, впечатления… Англичане высказывали не только похвалу, но что в этом страшного?
– Вы в первый раз вышли на сцену Гранд-опера и Ковент-Гардена?
– Да, этот год стал особенным. Даже дух захватывает! Для меня обе сцены овеяны легендами, рассказами педагогов – Николая Фадеечева, Бориса Акимова. Помню, впервые увидел сцену Ковент-Гардена в 1991 году. В тот момент я был зрителем. У меня родилась тогда мечта оказаться по ту сторону рампы. На сцене в тот вечер царила Сильви Гилем в балете Уильяма Форсайта. Представляете, что значило для меня, только что окончившего балетное училище, увидеть современную хореографию Форсайта, совершенно незнакомую, да еще в исполнении такой звезды! И вот теперь мечта сбылась. Из зрительного зала сцена Ковент-Гардена казалась небольшой. Но уже на первой репетиции я оценил, насколько она уютная. Поэтому в «Дон Кихоте», где исполнял главную партию, я не нервничал, смог полностью отдаться танцу.
– Вы на стороне тех, кто считает, что резкое неприятие британской прессой современной версии «Ромео и Джульетты» всего лишь ответ на критику «Лебединого озера», которое Королевский балет показывал в прошлом году в Москве?
– На мой взгляд, оба театра во время своих гастролей рисковали одинаково. Зрители в Москве и Лондоне новшества восприняли с интересом. Мнение английской критики было для меня предсказуемо. Удивила точка зрения наших бывших соотечествеников – танцовщиков, выступающих теперь в западных труппах. К модерну в Европе ведь они привыкли давно, но классические традиции Большого оказались для них намного важнее, чем эксперименты, – их интересовала больше наша классика.
– На гастролях вы танцевали ведущие партии в балетах «Дон Кихот» и «Лебединое озеро». Какой спектакль оказался ближе англичанам?
– Тепло принимали и тот и другой. Но, знаете, я очень люблю «Дон Кихот». Во время танца, кажется, кровь закипает в жилах – столько в нем огня! Спектакль веселый, живой, забирающий много сил, а в конце – сложнейшее па-де-де. Но мне нравится состязание с самим собой. Люблю «заводить» зал и радуюсь, когда это получается. После выступления очень удивился, когда мне сказали, что в поддержках я отрывался от земли вместе с балериной. Наверное, энергия зала удесятеряла силы.
– А как принимали «Лебединое» в новой редакции Григоровича? Ведь много лет назад трагический финал советскими цензорами был запрещен, поэтому раньше этот балет Большой показывал с жизнеутверждающим финалом?
– Запомнилась бурная реакция на «белое» адажио и традиционный «Танец маленьких лебедей», конечно. После спектакля несколько раз поднимали занавес. Было много поздравлений, в том числе от Джона Ноймайера (один из самых известных современных хореографов. – Ред.), который приезжал на спектакли Большого. Британцам не понравились купюры в музыке Чайковского. И потом, судя по реакции, зрители так и не приняли ни новый философский смысл балета, ни его финал, где не было привычной победы любви над коварством.
– А как вы сами относитесь к этим двум вариантам финала? Есть ли в этой версии страсть между вашим Принцем Зигфридом и Одеттой/Одиллией?
– Одетта, по Григоровичу, – это возвышенный идеал в воображении Принца, поэтому о страсти между ней и Зигфридом речи идти не может. С другой стороны, если речь идет о любви, то в финале более логична смерть Принца, ведь за его спиной умирает любимая. Но этого не происходит в данной постановке. В этом есть какое-то противоречие. С Одиллией совсем другие отношения… Если говорить об актерской выразительности, то на сцене очень важны взаимоотношения между партнерами и многое решает темперамент исполнителя. Знаете, как бывает: мечется на сцене актер с холодной душой, выжимает из себя страсть, а к живым чувствам это не приводит. Но иногда сдержанность даже больше подчеркивает глубину переживаний.
– Не кажется ли вам, что балет стал более прагматичным?
– Думаю, классика, романтика, высокие чувства будут трогать людей всегда. Не уродство, не вульгарность, а именно красота. Но все прекрасное так же трудно, как и редко.
– Между спектаклями у вас был небольшой перерыв. Что-нибудь удалось посмотреть?
– Да, было несколько свободных дней. Два раза ходил в Национальную галерею, посмотрел шоу забавного ритмического оркестра «Стомп». Невероятно, но они играют на всем: на швабрах, на целлофановых пакетах, спичечных коробках! Причем зрители тоже вовлекаются в действие. На меня огромное впечатление произвел Букингемский дворец, но особенно, повторюсь, Ковент-Гарден – его современные репетиционные залы, сцена. Эти гастроли трудно будет забыть. Были и победы, и разочарования, но главное – поддержка зрителей и единение с залом. Знаете, сейчас о Большом говорят разное. Но мне нравится, когда театр развивается. Не зря говорят: кто не двигается вперед, оказывается позади. На классику зрители придут всегда, а в отношении экспериментальных спектаклей – время определит их качество. Главное, будут ли они поставлены и станцованы с душой. Ведь искусство не терпит формализма.
– В Большом театре начинается пора отпусков. Как будете отдыхать?
– Второй год подряд отправляюсь с семьей в Турцию. Мечтаю искупаться, полежать на горячем песочке. Море, солнце и… ежедневные упражнения. А что делать: форма для танцовщика – прежде всего!
Справка «НИ»
Андрей УВАРОВ родился в 1971 году в Москве. В 1989 году окончил Московское хореографическое училище. Сразу был принят в балетную труппу Большого театра. За время работы в Большом театре станцевал 17 партий. С большим успехом он выступает за рубежом (гастроли в 22 странах), принимает участие в российских и международных балетных фестивалях. Андрей Уваров – лауреат приза «Бенуа де ля Данс», присуждаемого Международной ассоциацией деятелей хореографии при ЮНЕСКО (1993), обладатель золотой медали VII Международного конкурса артистов балета в Осаке (Япония, 1995), заслуженный артист Российской Федерации (1997), народный артист Российской Федерации (2001).