Навеки – девятнадцатилетний

* * *

Что он, нахлебавшись смертельного ветра,
Упал не назад, а вперед,
Чтоб лишних сто семьдесят два сантиметра
Вошли в завоеванный счет.

Но началась война – и разом всё перечеркнуто: планы, мечты, надежды... У себя в Заволжье, в глубоком тылу, он поглощен тем, что происходит на фронте – на Немане, на Березине, на Днепре:

Здесь всё по-прежнему:
Смеющиеся лица...
Жара и пыль... Красавцы тополя,
А где-то там,
На западной границе,
Перемешались небо и земля...

По Указу от 22 июня мобилизации подлежали мужчины с 1905-го по 1918 год рождения. А Захар на пять лет моложе. Но уже через две недели вместо вуза он идет в военкомат, предусмотрительно прибавив себе год. Ему полных семнадцать, а он выдает себя за восемнадцатилетнего. И этого оказалось достаточно, чтобы попасть на фронт, – так катастрофически накатывает война, которую предполагалось выиграть «малой кровью».

В письме от 21 января 1942 года он собирается с силами, чтобы без пафоса и надрыва, но с впечатляющей наглядностью передать ощущения новобранца, побывавшего под обстрелом:

«Каково мое впечатление от боя? Конечно, ничего возвышенного.

Кругом визжат пули, рвутся снаряды, трещат автоматы. Ночную тьму то и дело перерезают ленточки трассирующих пуль. Видно, как пуля летит прямо на тебя, иногда она падает так близко, что тебя обдает снегом. Это не совсем приятно».

У него еще нет того опыта, который позволил Петру Вершигоре через пять лет рассказать в повести «Люди с чистой совестью» о том, что он испытал под первой бомбежкой: «Военные познания мои были очень невелики, и я не знал, что если бомбы отрываются от самолета над твоей головой, то личная опасность миновала». Но даже в крохотном отрывке из фронтового треугольника, отправленного Захаром в тыл, можно заметить задатки пристального прозаика, которому не дано будет осуществиться.

Летом 1942 года на Брянском фронте в зоне жестоких, лобовых боев, шедших с переменным успехом, окажутся отбитые у немца селения. Однако особо ликовать не придется. Бойцам-освободителям откроется весь ужас перенесенной людьми вражеской оккупации. 14 августа Захар приложит к письму стихи: «Кто видел, не забудет никогда Сожженные, истерзанные трупы, Разбитые деревни, города И обгорелые печные трубы. / Кто слышал, навсегда запомнит тот, Как мать, сойдя с ума, смеется звонко И именами нежными зовет Штыком к стене прибитого ребенка».

Ответом врагу будет бой, «святой и правый», по слову Александра Твардовского, и стихи, поднимающие на этот бой:

Синее, синее небо...
Полдень. Высокие ели...
Знойное летнее солнце
Прямо над головой.
Кажется, что деревья
Тоже одеты в шинели,
Тоже с тобою рядом –
Грозно идут на бой.
Вместе с тобой переносят
Тяготы славного года,
Вместе с тобою движутся
Только вперед и вперед.
Кажется, вся Россия,
Кажется, вся природа,
Кажется, всё человечество
Выступило в поход!

1 июля 1943 года комвзвода, старший сержант Захар Городисский был контужен, но остался в строю. 12 июля, в самом начале наступления на Орел, – тяжело ранен. Об этом своем последнем бое он написал из госпиталя в Зеленодольске, под Казанью, 3 августа, за девять дней до смерти:

«Артподготовка началась 12-го в 5.00. Это был такой огонек, что фрицам было не очень приятно. Сказать только, что на одном километре стояло четыреста орудий всех калибров. Через сорок минут двинулись танки. Развернул я взвод в цепь и повел вперед. Фашисты из пулеметов застрочили. Ну, орлы мои маленько струсили, стали ложиться, ползти. А тут самое главное – быстрый бросок. Бегаю я с автоматом, подталкивая кое-кого. В общем, атака захлебнулась... Пошли второй раз. Командир роты приказал мне собрать остатки роты под свое командование, потому что другие комвзводы уже были ранены. Собрал я всех, посадил на танки, и поехали мы в атаку. На этот раз танки прорвались. Соскочили мы с них и побежали вперед. Тут меня чиркнуло по ноге. Лег я и стал смотреть, в чем дело. В это время меня в другую ногу шарахнуло: перебило ее. Ползти я не мог. Меня подобрали санитары и понесли в санчасть. Ну а дальше – известное дело: стали возить по госпиталям, пока не очутился вот здесь. Повторяю, чувствую себя очень хорошо».

А за три дня до смерти, 9 августа 1943 года, Захар Городисский написал свое последнее и главное стихотворение.

* * *

Выпало счастье и мне родиться
там, где, надеюсь, введет
метр девяносто мои Городисский
в им завоеванный счет.

Всем человечеством, вместе взлетелым,
как бы продлить вышину
братства всемирного, делом и телом,
выблевав с кровью войну?!

Евгений ЕВТУШЕНКО