Кинодраматург Рустам Ибрагимбеков

– Рустам, поскольку ваш фильм пока не многим посчастливилось увидеть, можете рассказать, о чем он?

– О любви. Актриса из Азербайджана и актер из Марселя. Снимал, кстати, с помощью французов. Во Франции картину уже посмотрели, в Нью-Йорке – тоже. Но, поскольку в России нет проката картин России и стран СНГ, то ее здесь никто не видел. Надеюсь, что после премии ее смогут увидеть телезрители, так как у фильма есть телеверсия.

– Не так давно вы открыли в Москве свой театр. Когда возникла такая идея?

– Театр «Ибрус» уже 10 лет существует в Баку. Открыть его филиал в Москве оказалось гораздо сложнее, я за это время поставил здесь два спектакля в другом театре. И за это же время мой театр приезжал сюда много раз. Цель одна – я вдруг обнаружил группу талантливых актеров, которые свободно владеют и русским, и азербайджанским, – я дал им возможность работать вместе в Баку и хочу дать такую же возможность в Москве, поскольку живу и в Москве, и в Баку. Вообще, я человек имперского мышления. Я имею в виду великую культуру, которая существует на территории Российской империи, а затем в СССР, уже сто пятьдесят лет.

– Вы открыли театр спектаклем «Исповедь любительницы поэзии». Почему выбрали именно этот материал?

– Это история о том, как один человек подчиняет своим интересам волю другого. Я написал эту вещь давным-давно, восемнадцать лет назад. Это даже не пьеса, а кусок прозы… Тогда мне казалось это открытием… А теперь, когда я вижу, как учительница, из хорошей семьи, взрывает себя и людей, будучи зомбирована своим любимым, я понимаю, что эта проблема выходит за рамки личных отношений и приобретает страшные формы. Мой спектакль – это исследование возможностей человеческой природы на довольно спорном материале.

– К вопросу о спорном материале. Вы впервые выступили продюсером на картине «Такси-блюз» Павла Лунгина. Материал мог показаться более чем спорным, учитывая особенности той эпохи. Лунгин писал, что называется, в стол, но вы поверили в него, дали возможность самому снять картину, которая в результате получила один из главных призов Каннского фестиваля…

– Я встретился с Пашей в Доме ветеранов кино в Матвеевке. Он дал почитать сценарий и сказал, что есть продюсер с французской стороны, готовый дать часть денег, а с российской стороны инвестора нет. Так что я выступил не столько в роли продюсера, сколько инвестора… У нас тогда было первое совместное российско-американское предприятие в области кино, и мы решили вложить деньги в сценарий Лунгина. Кстати, «Такси-блюз» нам денег так и не вернул, несмотря на успех картины по всему миру… Но самое приятное в этой истории оказалось то, что Паша Лунгин из добротного сценариста превратился в хорошего режиссера.

– Ваш дар продюсирования открылся на этой картине?

– Да нет, это не дар, это просто некий опыт. Продюсер – это же не инвестор и не менеджер, который осуществляет производство картины. Продюсер должен уметь придумать проект, увидев в сценарии потенциальные возможности, и найти людей, которые помогут его реализовать. То есть у него должны быть литературные способности, организационные плюс режиссерское чутье.

– Следующий вопрос к вам как к сценаристу. Вы простили Михалкову вольное обращение с вашими героями в последней истории с «Утомленными солнцем»?

– Я считаю, что режиссер имеет больше прав на героев, чем сценарист. И претензий к Михалкову у меня нет, есть только сочувствие. Нечто иное я испытываю к Михалкову – общественному деятелю. Общественная деятельность чужда его природе. Он считает, что жесткая вертикаль власти, которую он построил в Союзе кинематографистов, единственно правильный способ эффективно управлять кинематографическим сообществом, а менеджеры сомнительного толка, которых он привлек для работы, просто не понимают, куда они пришли и с кем взаимодействуют. В результате разрушено киносообщество, объединявшее пятнадцать национальных кинематографий… Что касается Киноцентра – это было акционерное общество, которое мы создали в начале девяностых. Акционерами являлись СК бывших республик. А когда руководство российского союза развязало войну с другими союзами и начало вытеснять их из Киноцентра, мы вынуждены были заложить наши акции, чтобы получить хоть какую-то компенсацию за потерю здания. Российский союз свою долю акций продал, и мы потеряли здание Киноцентра. Сейчас наступила очередь Дома кино. В свое оправдание Михалков приводит на первый взгляд разумные доводы: он хочет пригласить инвесторов, которые построят новое здание и часть его отдадут Союзу кинематографистов. Но почему бы не сделать это самому союзу и оставить себе все здание? Так что, как видите, мы с Михалковым разошлись по соображениям общественно-политическим, а режиссер он замечательный.