Генеральный директор Большого театра Анатолий Иксанов

– Анатолий Геннадьевич, вы помните свое первое ощущение от Большого театра? Как вы начинали знакомиться с ним? Он же настолько своеобразен, имеет свои какие-то абсолютно непонятные непосвященным тайны, секреты.

– Мне в известной степени повезло. Одно из моих условий было: я прихожу в Большой с новым музыкальным руководителем. Это должна была быть знаковая фигура. Таким человеком оказался в результате долгих-долгих переговоров Геннадий Рождественский. Мне повезло, потому что Геннадий Николаевич знал театр. Самое главное, что у меня было время разобраться. И, конечно, карт-бланш от руководства страны. Когда Геннадий Николаевич ушел, ситуация поменялась, и от меня уже зависело, кто будет музыкальным руководителем, художественным руководителем балета, с кем я буду работать. Вся тяжесть этой ответственности постепенно переложилась на мои плечи.

– Когда вы определяли цели и направления, вы придумали себе какую-то идеальную картину. Но не всегда в театре совпадают замысел и воплощение. Что-то изменилось в реальности?

– Да, изменилось, и изменилось очень многое. Нельзя сказать, конечно, что мы достигли всех целей. Каждый год ставит новые задачи, новые цели. Страна меняется, мир меняется. Мы вернули Большой театр, главную музыкально-театральную силу России на международную арену – Парижская опера, «Ковент-Гарден», «Метрополитен». Это площадки, на которые Большой театр вернулся, и очень успешно, активно. Бюджет вырос в несколько раз, в связи с этим выросли и заработная плата, и гонорары. Честно говоря, этому очень способствовали президентские гранты. В реальности я пытался решить проблему по-другому – были подготовлены документы, и проговаривалась в правительстве идея о специальном финансировании Большого театра. Вот, например, Парижская опера – во Франции есть ведь отдельный закон о Парижской опере. Такой закон должен быть о Большом театре. Но так случилось, что все трансформировалось в президентские гранты, которые, конечно облегчили и мне жизнь, и всем музыкальным коллективам театра.

– Вы отказались от идеи о специальном законе? А в будущем?

– На будущее… Меня не оставляет идея, которая, может быть, покажется другим театрам некорректной или бредовой, – закон о национальном достоянии. Я говорю о театрах. Я выделил бы группу театров. Один из критериев – конечно, история. Потому что любой творческий организм, который существует 200–250 лет, сам по себе уже уникален. Не оставляет меня эта мысль – создать некую дирекцию императорских театров. Естественно, не императорских, естественно, финансироваться она будет не из казны императора-батюшки. Но форма, статус… Во Франции пять театров, которые являются национальным достоянием, у них отдельный статус. Почему бы не сделать то же самое и здесь?

– Сейчас в руководстве театра, я имею в виду творческом, впервые люди очень молодые. Это принципиально?

– Это принципиально! Те люди, которые давно работают в театре, вообще не склонны или минимально склонны к новациям. Очень часто, особенно в первое время, я слышал: ну, такого у нас никогда не было! Ну, не было – будет! А молодежь даже биологически способна быстро адаптироваться к ситуации, думает не о пенсии, а о том, что будет с этим коллективом и с ним в связи с этим коллективом. А добиться чего-либо она может только с театром вместе. Поэтому появились Ведерников, Ратманский. Это люди, нацеленные на будущее. И связывают свое будущее с коллективом, в котором работают. Мы практически на 99% поменяли руководителей всех структурных подразделений. Но всегда есть нюансы. Есть, например, Маквала Филимоновна Касрашвили. Я никогда не позволю, чтобы какой-то молодой человек пришел вместо нее. Ведь есть еще и традиции, которых нужно придерживаться. Есть люди у нас в театре, которые работают здесь по 30–40 лет. Не творцы. Я никогда не позволю их уволить, какие бы сокращения ни были! Потому что они – связующее звено между тем, что было, с тем, что происходит сейчас. И у нас много таких людей, которые всю жизнь отдали, по-настоящему отдали Большому театру. И когда нужно вспомнить, а что было раньше, есть эти люди. Их опыт бесценен.

– А каковы творческие перспективы Большого театра?

– В первую очередь я хочу, чтобы репертуар постоянно обновлялся. Много премьер – это и для труппы хорошо, и для зрителей. Сегодня у нас одна сцена, и мы вынуждены выпускать четыре премьеры в год. Когда откроется старая сцена, мы вернемся к шести премьерам. Сейчас у нас уже определились планы до сезона 2010/11. Самое сложное сегодня – понять, что же будет на главной сцене после открытия. С репертуаром Новой сцены мы разобрались – постановок много, во многом это экспериментальные работы. Но на большой сцене должны идти большие, «имперские» спектакли. К этому нас ведут и сама сцена, и зрительный зал, и традиции.

– А каким вы видите Большой театр в идеале, глобально так?

– Ну, это из области фантастики… Первоклассная труппа, причем в том составе, в котором она нужна театру. А при нынешнем законодательстве это нереально. То, о чем я везде говорю, – и, по-моему, меня уже ненавидят и в правительстве, и в министерстве – возможность для театров реализовать то, что заложено в новом трудовом законодательстве, принятом в 2002 году. Не работает оно по той банальной причине, что правительство в течение трех лет не может утвердить список творческих профессий.

– Давайте отвлечемся от проблем. У директора Большого театра есть время для отдыха? По спорту не соскучились?

– Нет, абсолютно нет времени. Как говорят, театр – это не профессия, а…

– Диагноз?

– Да, это диагноз, это способ существования. Говорят, что театр – дом. Иногда возникает вопрос: а где дом-то первый? Там, где ты живешь, или там, где ты работаешь? В театре смазана эта ситуация – мы все время здесь, и самое интересное все равно здесь происходит. Единственное – летом можно две недели выкроить, поехать на дачу, покосить траву газонокосилкой. Наверное, это все, чем я теперь занимаюсь в свободное время.

– А для друзей время находите? Кто они? Есть ли у вас друзья в театре?

– Сложный вопрос. Думаю, что друзей нельзя приобрести. Друзья – это те люди, которые относятся к тебе так же, как относились в детстве. Всех остальных я бы назвал приятелями, знакомыми. Но истинные друзья встречаются и формируются именно в молодые годы, когда ты еще никто. И тогда тебя воспринимают просто как человека, а не как генерального директора Большого театра. Ведь должность подразумевает другие взаимоотношения. Человек уже не может переступить через это. Поэтому все мои друзья – это друзья детства, с которыми я поддерживаю отношения. К сожалению, кто-то из них уже ушел из жизни, кто-то уехал, кого уж нет, а те далече…

– А вам самому хотелось бы работать в Большом, после того, как вы сделаете это совершенно огромное дело – завершите реконструкцию? А дальше начнется, скажем так, рутина. Вам будет интересно?

– Для любого театрального менеджера, для меня во всяком случае, выше Большого театра ничего нет. Вот вам мой ответ на вопрос – я хочу работать только в этом театре! Потому что если со мной не продлят контракт, уверяю вас – я не пойду ни в какой другой театр. Это будет просто бессмысленно и неинтересно. Другой вопрос, что я ведь тоже не молодой человек, время-то идет. Через пять лет мне останется два года до пенсии. А знаете, с возрастом и желания угасают, и интерес к жизни… (Смеется.) Может, к этому времени мне настолько будет все неинтересно. Я не знаю. Но сегодня мне очень интересно.

СПРАВКА

Генеральный директор Большого театра Анатолий ИКСАНОВ родился 18 февраля 1952 года в Ленинграде. В 1977 году окончил театроведческий факультет (отделение экономики и организации театрального дела) Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии. Стажировался в США в Международном институте образования (1991), в Женевской коммерческой школе в Швейцарии (1994), в министерстве культуры Франции (1995). С 1975 по 1978 год был администратором, главным администратором Ленинградского Малого драматического театра. С 1978 по 1998 год – главный администратор, заместитель директора и, наконец, директор Большого драматического театра. С 1998 по 2000 год – заместитель генерального директора телеканала «Культура». С 2000 года – генеральный директор Большого театра. Заслуженный работник культуры России. Заслуженный деятель искусств Украины (2004).