Posted 9 декабря 2009,, 21:00

Published 9 декабря 2009,, 21:00

Modified 8 марта, 07:15

Updated 8 марта, 07:15

Любовь к залу

Любовь к залу

9 декабря 2009, 21:00
В Театре на Малой Бронной состоялась премьера спектакля «Варшавская мелодия» по пьесе Леонида Зорина. Так театр отметил 85-летие одного из старейших наших драматургов, чья пьеса-дуэт, рассказывающая историю несбывшейся любви, десятилетиями была хитом советской сцены (впервые «Варшавская мелодия» сыграна Михаилом Ульяно

С легкой руки Льва Додина, поставившего «Варшавскую мелодию» со своими студентами Даниилом Козловским и Магдаленой Уршулой Малкой, популярная пьеса полувековой давности начала путешествие по столичным подмосткам. «Варшавская мелодия» Льва Додина была пропитана воздухом главного романа советской эпохи. Любовь Гелены и Виктора в спектакле МДТ рождалась, похоже, буквально с первого взгляда встретившихся на концерте в консерватории студентов. Она росла от слова к слову, от сцены к сцене, становилась практически невыносимой, когда герои узнавали, что сталинский указ 1947 года запрещает браки советских людей с иностранцами. Трагический воздух конца 40-х, когда начинался второй всплеск террора советского правительства против собственных граждан, был там физически ощутим.

Для Сергея Голомазова обстоятельства «время-место» не столь значимы, и исторической «пропиской» любовной истории худрук Малой Бронной не слишком озабочен. Герой и героиня одеты в стилизованные костюмы соответствующего времени, звучит Шопен, на стене возникают кадры из фильма тех лет. Для «Варшавской мелодии» Сергей Голомазов широко использовал весь стандартный набор режиссерских приемов, используемых в постановках мелодрам. В патетические моменты сверху сыплется театральный снег. В лирические – звучит музыка. И тех, и других моментов в спектакле Малой Бронной слишком много. Еще Михаил Булгаков жаловался, сколько драгоценного сценического времени уходит, пока героиня молча щиплет какой-нибудь цветок. Герои «Варшавской мелодии» то и дело замолкают, чтобы с просветленными лицами и соответствующей задумчивой улыбкой послушать Шопена, глядя в зрительный зал. Иногда так же молча и задумчиво герои перебирают колышущиеся ряды полотен-струн, которыми затянуты бока сцены, или трогают расставленные на заднем плане инструменты струнного оркестра.

Эти музыкальные проигрыши-проходы, по мысли режиссера, вполне исчерпывающе должны выразить любовную линию спектакля, поскольку исполнители заняты совсем другими задачами. Даровитая молодая актриса Юлия Пересильд гораздо больше увлечена задачей сыграть польку, чем любящую женщину. Ее Гелена произносит неправильно каждую вторую фразу («Шопен» с ударением на первом слоге), и актриса полностью сосредоточена на польском акценте и «иностранном» шике: и в Гелене-студентке, и в Гелене – любимице Варшавы, и в Гелене – мировой знаменитости, совершающей турне по Советскому Союзу. Любопытно, что как раз природная полька Магдалена Уршула Малка куда меньше была озабочена «инопланетностью» своей героини, сделав родной польский акцент едва слышным.

Фактурный Даниил Страхов, похоже, куда больше озабочен тем, насколько выгодным ракурсом повернут к залу его герой, чем собственно перипетиями сюжета. Его Виктор так и норовит повернуться к залу в развороте три четверти, чтобы были видны ямочки на щеках. А где в данный момент действия находится Гелена, не так уж важно. Тем более что по мизансценам почти все любовные объяснения актеры адресуют не друг другу, а в зрительный зал.

В результате возникает странное чувство, что герои на сцене не столько любят друг друга, сколько хотят быть влюбленными, играют во влюбленных. Поэтому сцена расставания, когда героев разлучают политические игры режима, на Малой Бронной – одна из самых проходных в спектакле.

Не умея сыграть любовь, актеры Юлия Пересильд и Даниил Страхов с удовольствием играют смену имиджей своих героев. Преуспевающая варшавская певица Гелена приходит на свидание к командированному в Польшу Виктору настоящей лощеной пани: от кокетливых перчаток до лихо заломленного беретика, из-под которого выбиваются тщательно завитые кудри. Она очень трогательно поет о любви, посвящая песню долго отсутствующему возлюбленному. Но когда Виктор объясняет, что не сможет ни уехать с ней из города, ни даже провести с ней одну ночь, то эта Гелена отступает от него с некоторым облегчением: как было бы ужасно, если бы согласился!

Встретившиеся в последний раз, постаревшие на двадцать лет герои «Варшавской мелодии» и вовсе неузнаваемы. Гелена – ни дать ни взять персонаж из фильма «Дьявол носит Прада», герой – типичный бухгалтер-неудачник из советских комедий: вязаная кофта, коротковатые штаны, виноватая улыбка и прижатый к груди портфель.

Говорить им – таким разным – не о чем и незачем. Оба по-прежнему глядят куда-то мимо друг друга. И снова вспоминают того самого пресловутого Шопена (с ударением на первый слог), который навеял им когда-то в консерватории романтические грезы о любви и страсти.

"