Дирижер Михаил Плетнев:

– Михаил Васильевич, правда, что дирижер должен обладать гипнотическими способностями?

– Хорошо, если у него есть такой дар. Но я за собой ничего подобного не замечал.

– В таком случае, как вам удается увлечь столь большое количество оркестрантов своей идеей?

– Для начала нужно самому для себя очень четко сформулировать эту идею, верить в нее и любить, чтобы она и другим понравилась. Если это получится, музыканты тоже попытаются что-то сделать.

– И слушателей можно убедить? Например, заставить японцев или швейцарцев слушать сочинения Танеева, которые даже в России мало кто знает...

– Музыка Танеева на Западе и так всем нравится. После того как я устроил в Лондоне фестиваль Танеева, ее там очень полюбили. Японцам тоже нравится эта музыка. Да и в Швейцарии я не раз ее исполнял.

– В этом году Большой фестиваль РНО построен вокруг произведений Чайковского. Вы каждый раз собираетесь строить его программу по такому же принципу, ставя в центр творчество одного композитора?

– Посмотрим. Программу можно составлять по-разному, главное – чтобы фестиваль был единым по духовному настрою. А дальше можно сделать так, чтобы программа не выглядела однообразной или слишком пестрой.

– Обычно все столичные музыкальные фестивали возникают практически «из воздуха». Вы долго готовили свой?

– Года полтора.

– Чем будет ваш фестиваль отличаться от остальных музыкальных фестивалей?

– Сначала нужно его провести, а потом критики напишут, чем наш фестиваль отличается от других. В нынешнем году программа, как уже было сказано, построена вокруг произведений Петра Ильича Чайковского. Кроме того, в ней звучат произведения его любимых композиторов: Грига, Бизе, Шумана и Моцарта.

– А как вы их подбирали? Например, в программе появилась опера «Волшебная флейта», хотя у Моцарта немало других опер...

– Каждый раз, когда мне задают подобные вопросы, я тяжело задумываюсь: «А почему же я взял это произведение?» Отвечаю: «Не знаю». Например, я бы взял сигарету из пачки, а вы бы меня спросили: «А почему вы взяли именно эту сигарету?» Конечно, я шучу, но в любой шутке есть доля правды.

– Интересно, что вы ответите на вопрос, почему в программе фестиваля звучит составленная вами композиция из балетной музыки?

– Чайковский написал для балетов много хорошей музыки, которая не вошла в окончательные редакции спектаклей. Хотелось, чтобы и она прозвучала.

– А балетным спектаклем будете дирижировать впервые?

– Нет. В 1990-х годах я дирижировал премьерой балета «Золушка» Прокофьева, которую поставил Владимир Васильев.

– Говорят, что, дирижируя балетом, нужно думать только о точном ритме...

– Знаете, выдающийся педагог классического танца Софья Николаевна Головкина в свое время говорила: «Профессиональный хореограф заставляет танцоров танцевать не под музыку, а в музыке».

– Почему в зале «Оркестрион» в Новых Черемушках, где выступает и репетирует РНО, будет давать концерты Московская филармония?

– Те, кто руководит филармонией, смотрят далеко вперед и понимают, что после закрытия Большого зала консерватории на реконструкцию, давать концерты в Москве будет негде. Придется делить со всеми Концертный зал имени Чайковского. В «Оркестрионе» неплохая для Москвы акустика. Фактически это один из немногих залов, обладающих акустическими свойствами. Здесь можно устраивать даже камерные концерты.

– Вам долго пришлось работать для этого со специалистами по акустике?

– Конечно, ведь «Оркестрион» раньше был кинотеатром «Черемушки». И когда нам передали это помещение, сложнее всего было сделать его звучащим. В Москве вообще не хватает залов с хорошей акустикой. Во время реставрации старых залов происходит примерно одно и то же. Строители, разбирая фундаменты, находят замурованные в них битое стекло, бутылки и думают: «Мы их вытащим, выкинем и сделаем для зала хорошее основание из качественного бетона. И делают, не понимая, что именно эти бутылки и обеспечивали хорошую акустику. Таким образом, пропало звучание в нескольких приличных залах.

– Давайте поговорим о ваших музыкальных сочинениях. Сегодня многие композиторы пишут музыку на компьютере...

– Нет, я не могу писать музыку на компьютере. Обязательно должен сделать эскиз произведения на нотной бумаге, а уже потом сажусь за компьютер и быстро вношу в него все записанное мной. Это очень удобно. Раньше нужно было самому писать партитуру на нотной бумаге, вымарывать строчки, сделав ошибку. Или, наоборот, что-то вписывать, вклеивая в партитуру полоски бумаги с нотами. Все это очень трудозатратно. Зато в компьютер можно добавить все, что угодно, поправить любой нюанс. И можно потом распечатать партии для всех инструментов.

– Вы давно научились работать на компьютере?

– Довольно давно: свой первый компьютер я купил за границей в 1980-х. Он назывался Sinckair Spectrum, и на нем можно было делать маленькие программы на языке Бейсик. Тогда он был последним словом техники. Сейчас об этом даже говорить смешно.

– В нем уже была программа, позволяющая записывать нотами музыкальные партитуры?

– Нет, такой программы еще не было. Позже я именно из-за нее купил «Макинтош». Она называлась Finale и позволяла напечатать, сохранить в компьютере и потом распечатать партитуру. Сейчас у той же программы, разработанной в 2006 году, такие возможности, что их просто невозможно сравнивать.

– Как вы относитесь к интернет-трансляциям опер и концертов классической музыки?

– Это зависит от качества воспроизведения музыки. Если у человека хорошая аппаратура, предающая все звуковые нюансы, есть смысл послушать интернет-трансляцию музыки. А если у него только пара маленьких компьютерных динамиков, то зачем это делать? Хотя у многих сейчас хорошие акустические системы. Раньше аппаратура была гораздо хуже. Кроме того, появилось расширение музыкальных файлов MP3. Хотя там тоже есть свои загадки качества. Технический прогресс идет так быстро, что только успевай покупать новое и выбрасывать старое. В свое время я купил себе первый цифровой фотоаппарат и принтер к нему. Куда теперь все это деть?..

Справка «НИ»