Глория Гейнор

– Если представить, что ваша творческая жизнь начиналась бы в XXI веке, то, на ваш взгляд, такие «громкие» песни, как I am What I am или I Will Survive, могли бы стать столь же популярными сейчас?

– Почему нет? Речь бы шла только о том, чтобы изменить звучание, ведь нужно идти в ногу со временем! В музыке сочетались бы нотки диско 70-х и стиль нового поколения. Кстати, на эти композиции существует масса ремиксов, это «старые» песни, переложенные на новый лад.

– А вы ощущаете себя до сих пор королевой диско? И кому бы вы присудили этот высший титул за самобытность и оригинальность?

– Я никогда не считала себя королевой диско. Если люди меня таковой считают, то это, безусловно, приятно, но я не могу этим гордиться, ведь мнений очень много. Сейчас, например, многие полагают, что музыка – это одна сплошная каша, и особенных артистов, чем-то выделяющихся на фоне остальных, нет. На мой взгляд, эти люди плохо разбираются в музыке, если из всего изобилия не могут выделить что-то выдающееся. Мировая эстрада пестрит разного рода стилями и направлениями, не спорю, но я чувствую неповторимый стиль только в исполнении Алиши Кийз и Кристины Агилеры. Хотя многие относят их песни к банальной «попсе».

– Если бы у вас был выбор – бесконечная популярность или красивая, но проходящая слава, к чему бы вы склонились?

– Слава и вечность стоят рядом. Пока люди помнят твои песни, слушают пластинки, узнают по первым нотам композицию, значит, популярность не прошла. Конечно, сейчас это уже не та сумасшедшая известность, поскольку время другое. Как артисту, мне приятно, что меня знает несколько поколений и за творчеством следят до сих пор, поскольку я продолжаю работать. А сиюминутный успех, пусть даже головокружительный и красивый, это мне неинтересно. Сейчас подобных артистов, которые не могут «выстрелить» ничем, кроме одного хита, называют «однодневками», потому что они стремятся сразу взлететь. Но так же быстро они и исчезают.

– А хотели бы, чтобы ваша жизнь никогда не кончалась?

– Конечно! Мало того, у меня есть уверенность, что «Я буду жить» вечно.