Posted 9 июня 2015,, 21:00
Published 9 июня 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 03:43
Updated 8 марта, 03:43
Хрупкое равновесие современности
Если один раз увидел «типичную» скульптуру Александра Колдера, в другой раз не ошибешься: его конструкции, построенные на равновесии и балансировке грузов (по такому же принципу «работало» наше коромысло), его маятники-гирлянды давно уже превратились в дизайнерский знак. Точно так же, как квадраты Малевича или (что намного ближе самому Колдеру) цветные линии и клетки Мондриана. Вообще, важная черта искусства Колдера состояла именно в том, что он смог переложить на язык «популярного» искусства многие находки авангарда и других течений 1920-х годов. Он ввел в скульптуру движение (к чему, в принципе, почти приблизились Лисицкий, Родченко и Татлин), оживил стальные модули мондриановским цветом, вернул абстрактным объектам чувственность, а кое-где и намек на сюжет. И это был тот самый компромисс между классикой и современностью, который еще не превратился в нарочитую салонность. Это была свободная игра модерниста, предвещавшая постмодернизм с Уорхоллом и тотальным остроумием его последователей.
Что касается игры, то одно из самых сильных впечатлений на выставке производит фильм, сделанный по колдеровскому «Цирку». Еще в 1920-е годы художник начал создавать из проволоки неказистые фигурки гимнастов, дрессировщиков и львов, наездников и фокусников – все они приводились в движение нитями, каучуковыми палочками, разного рода подпорками, скрепами и крючками. Представление разыгрывал сам Колдер – и в нем, если судить даже по более поздним записям, было столько юмора и азарта, сколько уже не осталось в реальном цирк. Когда видишь, как крохотный воздушный гимнаст перелетает с одной трапеции на другую или как после неудачного опыта со сцены утаскивают ассистентку факира, впадаешь в какой-то детский экстаз. Сегодня цирковые фигурки считаются шедевром нью-йоркского Музея Уитни, и в Москву они, конечно не приехали. Зато в коллекции Фонда Колдера, устроившего ретроспективу, нашлись эффектные скульптуры из проволоки («Геракл со львом», «Арена цирка» 1928–1929 годов), которые на фоне мраморных стен Белого зала смотрятся как 3D-рисунки.
Еще одно свойство колдеровских творений, которое немедленно подкупает зрителей – их сюрреалистический, фантазийный заряд. На выставке это выражается в том, что в тенях и поворотах объектов ты видишь новые грани образа, они рождают новые ассоциации. Движение в скульптуре, о котором мечтали еще художники Возрождения, Колдер достиг не только тем, что стал делать объекты-флюгеры, но еще и тонко просчитанными гранями и силуэтами абстрактных вещей. Именно поэтому – за счет деликатной и тонкой игры со зрителем без намека на идеологию – в 1960-е годы скульптуры Колдера стали главной приметой новых парков и площадей от Нью-Йорка до швейцарских Альп.
Тут можно только сетовать по поводу того, что у нас колдеровская легкость и человечность как в 1970-е, так и в 2000-е, оказались наглухо забиты бронзовым монументализмом. И даже Пушкинский музей с его чутьем на интеллектуальные парадоксы, только сейчас «дошел» до Колдера. Ретроспектива американского скульптора, конечно, одно из самых значимых достижений Марины Лошак, нового директора ГМИИ. Госпожа Лошак не раз говорила, что стремится с открытому и очень доверительному разговору со зрителем. Но на самом деле ничто так не меняет музей, как совершенно счастливая, улыбающаяся смотрительница, бегущая за тобой с восклицанием: «Вам понравилось? Вы еще всего не видели! Обязательно дойдите до конца зала и посмотрите фильм».