Остров в потоке

История и культура Тайваня во многом пронизаны китайскими традициями, но не только. В них сильны и традиции коренных жителей острова, принадлежащих к полинезийским народам, и японские детали. Хореограф Лин Хваймин решила соединить все направления и тем самым объясниться в любви родному острову и его самобытности, в которую, как в поток, вливаются разные культурные традиции. Балет «Песня задумчивого созерцания» – завершающая часть трилогии, и построена она на мотивах легенды о Белой птице, символизирующей реку. Птица как бы «зависает» между двумя братьями – Землей и Орлом (небом и символом солнца). Но сюжет здесь далеко не главное. Внимание зрителей поглощается неторопливостью действия, похожего на рапид в кино: спектакль длится два часа, но к финалу вы ни за что не скажете, сколько прошло времени, – оно исчезает, растворяется в вечности.

Замысел спектакля о «любви, которую нельзя передать словами», возник, когда Лин Личен наблюдала кружение орла над морем. Над постановкой, пожелавшей донести до публики не рассудочное, а непосредственно-интуитивное постижение мира, работали девять лет. Сцена вначале покрыта легчайшими шелковыми полотнищами, за которыми медленно разворачивается шаманская мистерия. Автор костюмов Тим Йиип (обладатель «Оскара» за фильм «Крадущийся тигр, затаившийся дракон») удлинил пальцы исполнителей накладными фарфоровыми ногтями и водрузил на головы мужчин длинные птичьи перья. Босые танцовщики, еле-еле двигаясь в клубах дыма, работают в длинных черных юбках, танцовщицы носят веера из пальмовых листьев. Одна женщина, медленно выходя из глубины сцены, раскладывает полоску гальки, благоговейно вынимаемой из горшочка, и знатоки, наверное, вспоминают о традиционных храмовых гаданиях. Другая, также густо набеленная, мелко и часто трясет кистями, пребывая в потустороннем трансе. Воин и девушка соединяются в созерцательном танце, где он – и влюбленный, и охотник, а она – и любимая, и птица, попавшая в силки. Их охраняют смуглые «великаны» с раскрашенными лицами и длинными бамбуковыми палками в руках. Два воина, хрипя от военного азарта и грозно сверля противника глазами под удары ритуального барабана, в таких медленных телесных «колебаниях» разыгрывают сражение на палках, что кажется, будто они движутся под водой: тут нет буквальной драки, они даже не соприкасаются, но все равно ощущается боевое безумие, ярость схватки тигров. Части спектакля, в котором процесс превалирует над началом и концом, называются соответственно: «поиск истоков», «наблюдение за водой», «слушать пульс», «бесформенность», «переход сквозь зеркало», «то, что за видимым». Знать подробности древних ритуалов и восточной философии наша публика, конечно, не может, но и не может не вдохновиться мастерством, в котором очень медленный «гусиный шаг» (главное танцевальное па) становится средством тончайшего телесного баланса. И впечатляет информация о том, что перед каждым выходом на сцену актеры полчаса медитируют и три часа наносят сложнейший грим.

Спектакль «Девять песен» показан труппой «Клауд гейт», которая уже в пятый раз приезжает на театральный фестиваль в Москву. Лотос и вода – главные символы зрелища. И то и другое сразу бросалось в глаза: перед сценой был устроен небольшой бассейн, в котором и цвел лотос – образ реинкарнации, творения и бессмертия. Декорации в виде лотосового сада двигаются словно живой цветок, раскрывающийся с рассветом и закрывавшийся с закатом. Балет, в котором связь человека с потусторонними силами образует фон современной жизни, хореографу (хорошо знающему современный западный танец) помогали делать мастера каллиграфии, боевых искусств и гимнастики тайдзин. Название уже говорит о седой древности: «Девять песен» – это стихотворный цикл китайского поэта Цюй Юаня, созданный более 2300 лет назад. В основе стихов – еще более древние шаманские гимны, рассказывающие о мистике природы, циклах времен года и памяти об умерших. Звучит музыка Индии, Тибета, Явы, Японии и местных племен Тайваня. Артисты периодически работают в масках: в нечеловеческих обликах они воплощают политеизм традиционных верований. После приветствия богам будет дань богу Солнца и богу Облаков, дары богам Судьбы, приношение богине реки Сян и духу Гор. Между божествами и их свитой гуляют и ездят на велосипедах люди в современной одежде, так что преемственность наследия показана буквально. Мертвецы с плетеными корзинами на головах проходят, скорбно сложив руки. Позы танцующих то текучи, то брыкливы, как ручей в саду и река на перекате. Белый цвет халатов и платьев воплощает скорбь, долг и самопожертвование, красный оттенок женского платья – церемониал и добродетель, черный – мудрость.

Опять-таки невозможно знать все нюансы символики, которая сложно связана с природными циклами и первоэлементами типа воды и огня. Но покоряет красота заключительной сцены, когда артисты выносят на сцену множество горящих свечей, а потом поднимается черный задник, открывая звездное небо, и живой извилистый огонь сливается с сиянием светил, рассыпанных в космической темноте.