Обвал классики

Не успел еще развеяться ажиотаж, поднятый гастролями парижского Музея Пикассо, в ГМИИ завезли гордость Венгрии – картины старых мастеров из Будапешта. Формат выставки «От Рафаэля до Гойи» определяется очень просто – набор шедевров. Здесь действительно (за очень небольшим исключением) те самые вещи, которые любому туристу в Венгрии советуют посмотреть в первую очередь. Организаторы этих гастролей гордятся еще и тем, что в Москву доставили таких художников и такие произведения, которых нет в нашей коллекции. Получается, что выставка не только хитовая, но еще и глубоко просветительская.

Школьная ученость сполна проявилась в развешивании картин – четко по странам и по хронологии. В Белом (самом престижном зале) расположились Италия и Германия (как вестники Ренессанса) плюс Испания (отдельный живописный материк с Риберой, Веласкесом и Гойей, многое воспринявших у Италии). По сторонам от парадной лестницы два ряда картин – друг на друга смотрят Фландрия (с обязательным Рубенсом) и Франция (увы, галлы по количеству и эффектности живописи явно проигрывают). Наконец, голландцы XVII века во главе с Рембрандтом по праву оккупировали отдельный зальчик.

Набор имен по своей хрестоматийности вообще напоминает ЕГЭ по истории искусства: у фламандцев с первого взгляда нужно определить первоклассный портрет Ван Дейка и немедленно отличить его от старшего современника XVII века Рубенса. Среди голландцев обязателен для опознавания портрет Франса Хальса (и это при том, что в наших собраниях этого художника нет) – сразу станет понятен типаж буржуазной Европы Нового времени. Потом нужно описать различие между голландским и французским пейзажем: для этого имеется реалист Якоб Рейсдаль с типичными нидерландскими красотами и классицист Лоррен с мифической картиной. Подписи под каждой картиной соответствующие – чуть-чуть про художника, немножко о сюжете и, конечно, о красках и композиции.

Есть несколько вещиц, призванных заинтриговать экзаменующихся. Например «Распятие» Альбрехта Альтдорфера. Опять же в наших собраниях этого лидера «дунайской школы» XVI века совсем нет. Он прославился как первый европейский пейзажист, но в данном случае Альтдорфер выступает как типичный позднесредневековый мастер, вместо лесов и долин сплошное золото (хотя немецкие типажи, столпившиеся вокруг креста можно рассматривать бесконечно). Знаменитый Эль Греко (уроженец Крита рубежа XVI–XVII веков, сделавший головокружительную карьеру в Испании) представлен слишком «итальянской» «Марией Магдаленой» – он явно пытался поспорить со своим венецианским учителем Тицианом. Наконец, один из самых эффектных портретов экспозиции – неизвестный аристократ эпохи Возрождения в шубе из рыси – принадлежит перу гения многофигурных полотен Веронезе.

Заслуга ли в том кураторов, или так сложились картины, но на выставке все же появилась своя интрига. Она в самом центре Белого зала, где бок о бок показаны три юноши, три ровесника эпохи Ренессанса. Их образы принадлежат художникам не просто первого ряда, а тем, без которых немыслим ни один уважающий себя музей. Сначала идет юношеский портрет Рафаэля (одно время считалось даже, что это автопортрет), затем улыбающийся (ничуть не хуже Джоконды) «Молодой человек» немца Дюрера и созданный буквально через четыре года «Портрет юноши» венецианца Джорджоне. Этой троицей венгры на голову обошли Пушкинский и все наши музеи вместе взятые – в Москве нет ни одного из перечисленных художников. А здесь такое поле для сравнений и описаний. К слову, какое-то время считалось, что государственный музей – не музей, если в нем нет Леонардо да Винчи. У венгров имеются рисунки да Винчи и его статуэтка. Впрочем, Леонардо решено оставить для будапештских туристов.

На открытии выставки не раз говорилось, что у двух музеев прочные связи еще с советских времен. Оно и понятно – дружественные республики поднимали духовный уровень друг друга. Как и сейчас: одни – за счет ренессансных полотен, другие – за счет импрессионистов. Однако «советскость» вспоминалась на вернисаже не случайно. Именно такие выставки – оторванные от проблем и современности – особенно любили в Советском Союзе. На них никто не пытается выстраивать концепцию, идеологию или переосмыслить прошлое. Все предельно ясно: художественная краска – восторг зрителя. Сегодня такие экспозиции еще любят устраивать западные казино и частные курортные фонды – для впечатления отдыхающих. Приятно, что Пушкинский музей вовремя сориентировался в рыночной ситуации: использует наработанные связи для составления хит-парадов.