Актриса Марина Могилевская

– Естественно, вам нужно время, чтобы прийти в себя после рождения малышки, но ведь скоро вы станете прежней Львицей?

– Надеюсь. Я довольно быстро вошла в рабочее состояние, уже через два месяца начала играть спектакли, сниматься. Мне повезло, что картину снимают в Москве, в павильоне, так что у меня не было возможности простыть, переохладиться, мне пошли навстречу с графиком, так что ребенок моим вниманием не обделен.

– Вам, наверное, было не до митингов в этом году, но вы же не могли не заметить изменившегося сознания людей?

– Я очень рада тому, что сейчас происходит с нашим народом, я, честно говоря, не ожидала. Мне казалось, что люди уже опустили руки, ни во что не верят. Мне казалось, что мы живем в абсолютном пассиве, и, когда начались митинги, я радовалась, как ребенок. Потому что это означает, что мы не стадо, каковым нас часто считают. Я много ездила по России и знаю: у нас настолько умный народ, его столько времени превращают в дебилов – а всё никак... Всё не так плохо, еще есть надежда, и когда народ понимает, что его уж совсем «имеют», он способен дать понять интеллигентно, что этого делать не надо, особенно обрадовала именно интеллигентность. Мне кажется, что запустился механизм осознания того, что происходит. Пусть пока не все получается красиво: мы слишком долго молчали. Главное, чтоб нас теперь не захлестнули эмоции, что, к сожалению, свойственно нашим людям. Еще меня порадовала реакция властей – она была достаточно адекватной, то есть ума хватило не запрещать.

– Как вам кажется, в каком состоянии сегодня театральное искусство? Это деградация, застой или движение вперед?

– Смотря с чем сравнивать. Если брать наш театр десяти- пятнадцатилетней давности, то, безусловно, он становится интереснее, и меня радует то, что в нем происходит. Потому что появилась серьезная конкуренция в театре – как в академическом, так и в антрепризе. Когда антреприза только появилась, она была такой: три звезды и три стула, и это можно было возить по стране. Сейчас такие номера не проходят, и появилось большое количество хороших спектаклей. Я говорю это совершенно искренне, потому что их смотрю. Как правило, это классика.

– В какие московские театры вы ходите?

– Мне очень нравится Вахтанговский театр, с огромным удовольствием посмотрела там «Дядю Ваню» и «Пристань». Мне многое нравится в «Современнике», что-то в МХТ… Что касается антрепризы, я бываю на фестивале «Амурская осень» и вижу много достойных спектаклей. Почему до сих пор считается, что антреприза – это халтура, я понять не могу. Почему театральная критика игнорирует эти спектакли? Я играю в сложнейшем спектакле «Леди и Адмирал», который поставил Леонид Кулагин. Когда он предложил мне участвовать в этом проекте лет пять назад, я сказала, что пьеса прекрасная, но в антрепризе это никто смотреть не будет – она слишком глубокая, а люди в антрепризу идут за другим, но он меня убедил. И знаете, мы играем по три-четыре раза в одних и тех же городах, у нас «переаншлаги», люди подходят и говорят: «Спасибо вам огромное за то, что вы заставляете нас думать и эмоционально переживать!»

– При этом некоторые спектакли репертуарных театров не могут собрать и половины зала…

– В России антреприза существовала всегда, и сегодня мне не стыдно ни за один свой спектакль. Я очень люблю «Блюз одинокой бабочки» по пьесе Альдо Николаи, который поставил питерский режиссер Анатолий Морозов, в свое время организовавший в Челябинске знаменитый театр «Манекен». Сейчас Морозов репетирует со мной и Володей Стекловым «Наполеон и Жозефина». Такие названия и такие роли я бы в репертуарном театре ждала всю жизнь и, наверное, не дождалась бы.

– А если бы вас пригласили сегодня в хороший репертуарный театр?

– Работать в хорошем репертуарном театре, где не прозябает половина труппы, где правильное руководство и организация театрального процесса, это величайшее счастье! Это – Дом. Хотя, конечно, никуда не деться от конкуренции, сложных отношений и внутренней борьбы и конфликтов, но такое счастье иметь свой дом, мне этого не хватает… Антреприза все-таки не дает ощущения постоянной театральной жизни (это разовые встречи, пусть и приятные, и счастливые, и ты сам себе коллектив подбираешь). Хотя порой мне кажется странным, как свой репертуар подбирают театры: то вдруг что-то авангардное, то одну и ту же классическую пьесу перелопачивают все одновременно. Не мне судить, конечно, но все же… На гастролях я всегда беседую со зрителями и понимаю, что народ устал от пустышек, все искренне хотят думать и чувствовать.

– В театр приходит особый народ…

– Да, публика театральная – самая лучшая, самая умная, так что серьезного материала бояться не надо и не надо его адаптировать к сегодняшнему дню, переписывать, боясь, что народ не поймет. Люди сами способны мыслить.

– Мне кажется, что вы с большим удовольствием играете характерные роли…

– Был период, когда мне предлагали играть в основном героинь. Я так устала от красавиц, что какое-то время себя отодвигала как можно дальше от этого. В сериале «Московские окна» я играла такую простушку, в фильме «Дочки-матери» – тоже. В спектакле «Вендетта-Бабетта» мы играли с Игорем Бочкиным, я там была главой деревни, а моя мама после спектакля спросила: «А чего ж ты так и не вышла на сцену?» Представляете, она совсем меня не узнала! Но сегодня я уже опять хочу играть красивых женщин, наверное, это возрастное (смеется). Может, это связано с ребенком – мне все время хочется красивого. Красивых людей рядом видеть, общаться с умными людьми, хочется дочь воспитывать в красоте. Адаптировать к действительности будем потом.

– Рядом с дочерью вам еще много лет придется быть молодой и красивой. Как удержаться в этом состоянии подольше?

– Слово «постарела» говорит в первую очередь о том, что женщина потеряла интерес к жизни, а это зависит только от нее. Ушел муж, на работе неприятности… И что? Нельзя ломаться, потому что выглядеть хорошо можно, если только глаза светятся. Мне, кстати, даже нравится, когда морщины есть, они живописны. Надо все переживать и идти вперед, говорю так жестко потому, что сама через многое прошла. Нужно твердо знать, что депрессия пройдет, все закончится, изменится, нужно вытягивать себя за уши – в театр, в бассейн, куда угодно. Это очень помогает. Нужно больше любить себя, тогда будут силы любить других.

– Вы почувствовали, что сильно изменились с появлением дочери?

– Да, я стала отзывчивей, добрей, стала больше стараться людей понять и даже стала больше отдавать, хотя на это у меня, казалось бы, ни времени, ни сил не должно быть, а, видимо, они прибавляются. Вообще я непредсказуемая для себя самой. Вот я не ожидала, что буду такой мамой. Например, боялась, что ребенок помешает работе и это отразится на моем отношении к нему, но ничего подобного нет.