Прикладные вопросы

Фестиваль открылся комедией Боры Дагтекин «Зачетный препод», самой кассовой немецкой лентой прошлого года, по которой можно сделать вывод, что массовая немецкая киноаудитория находится на том же уровне развития, что и российская. Вот ее сюжет: отсидевший срок грабитель с трехклассным образованием и знаковым (для русского уха) именем Зэки узнает, что его подружка-проститутка зарыла награбленные им деньги на пустыре, где за время его отсидки построили школу, так что единственный способ извлечь их – устроиться туда на работу. Так Зэки становится учителем, который днем сражается с буйными учениками, а по ночам роет землю с таким же рвением, как если бы рыл ход из тюремной камеры. Очевидно, что правдоподобность этой истории настолько же ниже нуля, насколько эскимосская зима холоднее баварской, так что актерам ничего не остается, как валять дурака, что они и делают в меру своего профессионализма. Лучше всего это удается Кате Риман в роли директрисы, а также исполнителю главной роли Эльясу М’Бареку, чье смешанное происхождение придает ему неожиданное сходство с классическим «латинским любовником» и, судя по всему, делает столь же неотразимым для немецких девочек, как Фердинанда Мариана для германских женщин времен Третьего Рейха. Еще менее ожидаемо то, что лучшая часть фильма начнется вместе с финальными титрами, наложенными на сцены съемок фильма, в которых актеры выходили из ролей и вели себя гораздо более естественно, чем в кадре, где их сковывали дурацкие обстоятельства.

Кроме того, трудно не заметить параллели между «Зачетным преподом» и несравненно более художественным фильмом Александра Велединского «Географ глобус пропил»: в обоих непрофессиональный учитель оказывается более эффективным, чем профессиональные, а работа в школе становится школой для него самого. Надо сказать, что подобная коллизия встречается в «школьных» фильмах довольно редко (чаще в школу приходит молодой учитель и посрамляет старых), но каждый раз сигнализирует о кризисе системы образования. Не менее интересно и то, что в Германии «Зачетный препод» разрешается показывать пубертатным подросткам (и это правильно), а в России, где, не обжегшись на молоке, дуют на воду, а категории присуждаются по принципу «кабы чего не вышло», запросто могут влепить «18+», урезав потенциальную аудиторию минимум раза в три.

По контрасту с «Преподом» следующая игровая картина программы, «Мисс Сиксти», сделана, как некогда выражались, «для тех, кому за 30». Но поскольку «бальзаковские» тридцать лет в современной Европе равны шестидесяти, а в кино ходят в подавляющем большинстве те, кому меньше тридцати, то европейских зрителей для этого фильма, так же не нагруженного художественными достоинствами, как и предыдущий, может и не найтись. А про страны, средняя продолжительность жизни в которых меньше, чем возраст героини фильма, лучше совсем не говорить. Словом, практичность режиссера и продюсера Зигрид Хернер, нацелившей свое прикладное кино на публику, существование которой сомнительней существования йети, находится под большим вопросом.

С другой стороны, ситуация, которую воспроизводит «Мисс Сиксти», вполне типична для обществ, в которых женщины добились равноправия с мужчинами: стремление сделать карьеру вытесняет желание создать семью до тех пор, когда они теряют способность к воспроизводству. Этот период и становится предметом рассмотрения в фильме, героиню которого увольняют на пенсию, и она остается в одиночестве. Это могло бы стать сюжетом для экзистенциальной драмы, но Хернер настроила себя на комедийный жанр, с которым обращается так же неловко, как ее Луиза (Ирис Бербен) – с окружающими людьми. Но Луизе приходит на помощь палочка-выручалочка в виде столь же моложавого господина (Эдгар Зельге), готового оплодотворить некогда замороженную ею собственную яйцеклетку, а вот г-же Хернер помочь некому, и картина еле дохрамывает до запланированного хеппи-энда. Впрочем, рецепт указан – деловым, но бездетным дамам, пока они находятся в детородном возрасте, рекомендуется сохранять свой генетический материал (чуть было не написалось «на жестком диске») в целях возможного размножения.

Если в «Мисс Сиксти» при отсутствии эстетического чувства все же чувствуется какое-то прагматическое задание, то в «Одиночестве киллера до выстрела» Флориана Миши Бедера нет и его. Некий засекреченный агент по спецпоручениям некой суперсекретной службы 8 лет томится без задания, но на полном обеспечении в комфортабельной квартире некоего европейского города, и разговаривает с автоответчиком до того момента, когда с ним сталкивается мошенница, промышляющая тем, что вытягивает из состоятельных буратин деньги на пересадку органов больным африканским детям. Из приключений этой несмешной парочки и складывается картина, которая завершается брачным союзом героев, расставшихся с прежним образом жизни. Правда, из этого и аналогичных ему никчемных фильмов можно сделать полезный вывод, что российская система кинопроизводства не намного хуже немецкой (и французской), которые тоже допускают появление множества визуальных продуктов, не пригодных ни для массового, ни для элитарного проката.

С другой стороны, на таком игровом фоне очень выгодное впечатление производят документальные фильмы немецкой программы – «35 коров и автомат Калашникова» Осси фон Рихтхофена и особенно – «Арийцы» Мо Асуманг, которая, будучи полукровкой немецко-африканского происхождения (ее бабка даже служила в СС стенографисткой), решила изучить истоки неонацизма в Германии и Америке. При этом, в отличие от тех документалистов, которые ограничиваются наблюдением, заняла активную позицию, то есть стала одним из персонажей собственной картины. Во-первых, нашла истинных арийцев, которые, как известно всем, кто хочет знать, а не забивать себе голову, живут в Иране и презирают нацистов. Во-вторых, вызвала огонь на себя, втесалась в ряды митингующих нациков и пристала к ним с неудобными вопросами, реакцию на которые нужно видеть, сиречь читать на «языке тела». В-третьих, поговорила с их лидерами, вынудив извлечь наружу бредовые основания их мировоззрения и обнажив первичный страх перед «чужим», спасаясь от которого, они сбивают толпы одураченных приверженцев. И главное, самой попыткой вступить с ними в нормальный душевный контакт доказала, что ксенофобия если не лечится, то смягчается. Жаль только, что не доехала до наших российских нациков – может, и они открыли бы в себе нечто общечеловеческое.