Актриса Чулпан Хаматова:

– Чулпан, действие фильма разворачивается в казахских степях, откуда Советский Союз запускал свои первые космические корабли. В фильме идет речь о том, что полет Гагарина был связан с громадным риском…

– Да, действительно, это печальная привилегия русских – жертвовать людьми во имя абстрактной идеи. Неважно какой – быть первыми в космосе или выиграть войну. Так что это очень русская картина. Когда мы готовились к фильму, выяснилось, что американцы перед отправкой человека в космос просчитали 18 процентов риска и решили отменить полет. В России было 53 процента риска, но русский космонавт Юрий Гагарин согласился и полетел. И не просто согласился, а считал долгом чести вывести Советский Союз на новый виток мирового превосходства.

– Как вы представляете нашу страну в те 1960-е годы?

– Это время оттепели, время надежд, похоже на период, который мы переживали пять, семь лет назад. Мне казалось, что мы врываемся в мировой кинематограф, заявляем о себе, у нас появляются новые режиссеры, художники. Казалось, что мы задышали свободно и можем составить конкуренцию западному театру, западной живописи. Но все застопорилось сегодня, равно как и застопорилось тогда, в 1960-х годах. Нашим родителям казалось: вот полетит Гагарин в космос, и все изменится, жизнь будет другая! Не будет, как говорит в «Бумажном солдате» герой Мераба Нинидзе, этих бедных деревень, хамских морд, грубости. Он в это действительно верит, умирает с этой верой, но беда в том, что ничего не изменилось. Гагарин – в космосе, но на Земле все осталось по-прежнему.

– Ваша героиня своего рода декабристка – уезжает из Москвы в степную глушь, где выдающиеся ученые живут чуть ли не в бараках… Как вы считаете, вот такой женский тип по- прежнему встречается в России?

– Что касается меня, то я на такое не способна. Хотя где-то в глубине души я ей завидую. Наверное, именно в этом – глобальная женская мудрость – терпеть все удары судьбы и несмотря ни на что быть рядом с мужчиной. Она проявляет жертвенность по отношению к любимому мужчине, как и ее муж – по отношению к Родине. Я думаю, что такие женщины остались, но они не моего возраста, и уж, тем более, не моложе меня – образ такой декабристки сегодня, к сожалению, неактуален. Она, может быть, и не согласна с убеждениями своего мужа Даниила, но она все равно будет рядом с ним.

– Думаю, что поведение вашей героини можно понять. Она недолюбливает Советскую власть...

– Конечно, ее отец сидел, она критически относится к режиму. Впрочем, и Даниил все понимает про Советскую власть, но инстинкт самосохранения подсказывает ему, что все равно надо двигаться дальше. Этот ужас изнутри разлагает Даниила и становится причиной его смерти. Он видит, к чему ведет эта жертвенность, ведь пока строили Байконур, количество жертв было невероятное. Все жили на степном ветру, в мороз и дождь в землянках, Королев на этот момент был политическим заключенным. Ни в одной стране мира невозможно представить себе ситуацию, в которой такие гениальные люди, как Королев, сидели в лагерях, а потом строили космические корабли. Я на этом месте не могу себе представить ни англичан, ни немцев, ни американцев.

– Для вас работа над таким фильмом, тоже своего рода – жертвенность, вы ведь наверняка получали более выгодные предложения?

– Если говорить о холоде и грязи, то да, конечно, для меня это непривычно. Но я на съемках была не одна, всем было тяжело. И потом по отношению к тем действительно героическим людям, о ком рассказывается в картине, – это такая малость. Многие из них всю жизнь прожили в тех условиях, в которых мы снимались. Кроме того, по роду своей профессии я должна терпеть все. Не ходить же все время по фестивальной красной дорожке. Приходится работать в тех условиях, в которых предпочел снимать режиссер. Тем более такой талантливый. Так что смешно сейчас говорить о каких-то жертвах.

– В каком направлении шли ваши споры с Алексеем?

– В основном по поводу характера героини. Я же упрямая – качество, не слишком подходящее для профессии актрисы. Я предпочитаю много пробовать, спорить, а это рождало одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый вариант… Порой этим методом «бурения» мы приходили к правильному решению только на двадцать пятом варианте…

– На пресс-конференции вы говорили, что перечитали много литературы, когда готовились к роли...

– Это очень много дает – это база, трамплин, от которого ты отталкиваешься, после чего можно свободно импровизировать, добавлять какие-то тексты от себя. Герман, кстати, незаметно вложил в уста моей героини массу фраз из Платонова, Солженицына. Например, она говорила: «Он не выдержал характера» – это чисто литературное построение – так уже не говорят. Но все это было важно для строя картины. Не могу сказать, что нам было просто работать вместе. Между прочим, на той же пресс-конференции я услышала, что роль была написана специально на меня, а во время кастинга Герман помучил меня по полной программе, ругал, был всем недоволен, и я уехала из Петербурга в полной уверенности, что эта роль прошла мимо меня. Но его кино для меня тем не менее, как наркотик. Мне не хватает в других режиссерах, у которых я снимаюсь, вот этого мучительного сомнения.

– Вы уже далеко не в первый раз в Венеции…

– Я приезжала сюда в первый раз с «Лунным папой» Бахтиера Худойназарова и сразу полюбила этот хулиганский театральный город. Мне тогда даже ни на минуту не приходило в голову, что здесь есть какая-то конкурсная программа, что здесь кто-то с кем-то соревнуется… Как может кино соревноваться с самой Венецией?

СПРАВКА