Писатель Борис Акунин:

– Кто же вы прежде всего – писатель, переводчик, филолог, культуролог?

– Литератор. Идет время, что-то во мне меняется, в соответствии с этим меняются жанры. Но я все равно живу в мире, состоящем из слов. Сейчас я главным образом занимаюсь беллетристикой. Потом, может быть, стану писать как-то иначе. Изменится мое внутреннее содержание, изменится и форма.

– Но вы все же стали широко популярны после того, как появились первые ваши романы. Как-то популярность повлияла на вас?

– Популярность – штука хорошая. Но только если она не мешает жить. Мне почти не мешает. Я редко демонстрирую публике свою физиономию. Это дает мне возможность спокойно ходить по улицам, никто на меня не пялится. Ну а как на меня повлияло?.. Наверное, сильно. Еще бы, ведь моя жизнь здорово изменилась.

– Но вы тем не менее редко появляетесь, что называется в свете – вы не светский человек, закрытый?

– Совсем не светский и предпочитаю общаться с теми, кого хорошо знаю и к кому хорошо отношусь. Ну а закрытым – насколько может быть таковым литератор. Думаю, что мое внутреннее устройство и все занимающие меня проблемы довольно легко считываются по моим книгам. Но я стараюсь не слишком давить на читателя, жанр не позволяет.

– Деньги сыграли какую-то роль в том, что вы решили переключиться в свое время с переводов на сочинительство?

– Вначале большую роль сыграли. Надоело, знаете ли, ходить на работу. Теперь – почти никакую. Оказалось, что мои материальные потребности не столь уж велики. Кроме того, достигнув определенного уровня, они перестали возрастать. Деньги для меня давно уже не цель, а мерило успеха или неуспеха того или иного начинания.

– А для кого вы пишете?

– Детективы?.. Для читателей. Для себя я бы, наверное, сел писать историю российского государства. Не чтобы просветить народы, а чтобы разобраться самому: что такое общество, власть, человек. Что такое Россия. Почему вышло так, а не этак. И главное – куда рулить дальше. Но пока еще я для этого не дозрел. Ума надо поднакопить.

– Но Россия в ваших романах все же – подлинная или плод вымысла?

– Конечно, вымышленная. Это моя Россия. Я ведь беллетрист, а не историк. Имею право писать, как захочу.

– И все же – как обустроить сегодняшнюю Россию?

– Мне кажется, главное сегодня, как говорили в прежние времена, «себя не потерять». Не подличать, не ронять достоинство; не сгибаться перед сильным, не топтать слабого. Помнить, что ты живешь на свете не начерно, второй попытки не будет. Не завидовать ловкачам, кто пролез наверх. Во все времена люди гибкие и беспринципные добивались успеха быстрее, чем люди с развитым чувством собственного достоинства. Но внешний успех – не самое главное. Главное – внутренняя гармония. Чем больше у нас будет людей, которые «себя не теряют», тем лучше будет становиться наша страна. Я понимаю, что все это звучит в высшей степени банально. Но другого рецепта я не знаю. Качество страны – это качество ее населения.

– Вы говорите, что вы не писатель, а беллетрист. Поясните?..

– Писатель пишет главным образом для себя. Беллетрист пишет главным образом для публики.

– А что интересного сегодня в беллетристике?

– Я очень мало читаю. Только то, что заставляет жена, говоря: «Прочти, это интересно». Из последнего, что показалось мне интересным, могу назвать детективщицу Елену Михалкову. Качественная работа.

– А в литературе?

– Последний по времени многообещающий дебют – роман Олега Радзинского «Суринам». Талантливо, изобретательно. И, что очень важно, чувствуется: у автора есть в рукаве еще козыри. Можно ждать развития. Ну и еще читаю то, что мне в данный момент нужно для работы. Сейчас вот у меня на столе кипа книг про корсаров и сокровища. Скоро поплыву на паруснике по морю, чтоб войти в соответствующее настроение.

– Как вы думаете, а в чем секрет вашего успеха? И был ли он вами просчитан?

– Да, был просчитан, хотя я все равно очень удивился. До сих пор иногда кажется, что это сон. Потому что всякие разные истории я выдумываю с детства, но до 40 лет никому их не рассказывал. Это была такая внутренняя приватная игра. Я не думал, что она представляет какой-то общественно-рыночный интерес. Материализация таких заведомо несерьезных вещей, как фантазии – штука удивительная.

– Но из авторов детективов на вас кто-нибудь повлиял?

– Больше всего люблю Роберта Ван Гулика. Как детектив его романы не бог весть что, но подкупает атмосфера и, самое главное, ощущение правильно функционирующего конфуцианского мира, где добро и зло ясно обозначены, где царствуют справедливость и милосердие. Я, конечно, знаю, что средневековый Китай на самом деле был не таким, но Ван Гулик, будучи китаистом, знал это еще лучше. Его романы не про исторический Китай, а, если так можно выразиться, про «внутренний Китай» нашей души, которая тоскует по гармонии.

– А у вас есть эпигоны?

– Не знаю. Пародисты точно есть. Даже анекдоты про Фандорина мне попадались.

– С какими издательствами сегодня лучше работать – с нашими или с зарубежными?

– С нашими, пожалуй. Они мобильней, агрессивней, в большей степени готовы идти на риск и на эксперименты.

– Ваши экранизации вам нравятся?

– Трудно встретить писателя, которому нравились бы его экранизации.

– С Японией вы по-прежнему связаны?

– Только образованием, воспоминаниями. Я люблю эту страну, но не был там уже три года. Вот в прошлом году получил одну японскую литературную премию, к которой среди прочего прилагались два авиабилета в Токио, а воспользоваться так и не смог. Времени нет.

– Что бы вы сказали об очень сильном увлечении Японией? Сегодня разве что ленивый не ест суши, не одевается в стиле эмо и не читает Мураками. К тому же в Японии поселились Елена Образцова и Владимир Сорокин...

– Я очень этому рад. Когда люди вокруг начинают любить то же, что любишь ты, это здорово сближает с соотечественниками. Когда соотечественники начнут ненавидеть то же, что ненавижу я – несвободу, хамство, лакейство, шовинизм, – мне на родине станет совсем хорошо.

– А что в вас грузинского?

– Фамилия. Кровь. Место рождения. Больше, к сожалению, ничего. Я с полутора лет живу в Москве. В Грузии был лишь один раз в жизни, очень давно. И никакого родства, увы, не ощутил. Только туристическое любопытство. Правда, в позапрошлом году антигрузинская истерика, приключившаяся с нашей властью, напомнила мне о том, что для нее я все-таки являюсь грузином.

– Что вы скажете о ситуации в Грузии сегодня? Как исправить положение? Патриарх Илия Второй предлагает монархию…

– Ей-богу, ничего про это не знаю. Но политика России по отношению к соседям, бывшим советским республикам, мне решительно не нравится. Мы на них постоянно давим и выкручиваем им руки. Это глупо. Насильно мил не будешь. Думаю, что идея некоего постсоветского содружества угроблена именно в последние годы. Вон как они с перепугу в НАТО один за другим запросились.

– А вы – республиканец, монархист?..

– Я не оригинален. Уверен, что демократия на сегодняшний день – наиболее совершенная форма управления. Три полноценные ветви власти под критическим взглядом независимых СМИ. Именно по этому принципу устроены все самые успешные страны. Значит, так оно правильней.

Справка «НИ»