В поисках невозможного

Вставшие рядом в афише спектакли двух литовских мэтров образовали своего рода сценическую дилогию, объединенную темой мастера, занятого перепросмотром своей жизни в профессии, попыткой осмыслить собственный путь и базовые взаимоотношения творца и зрителей, мастера и толпы. Герои Бернхарда и Кафки на пороге небытия оглядываются на пройденный путь, пытаясь понять главное: чему же была отдана жизнь?

Свою пьесу Томас Бернхард написал для актера, которым восхищался, – Бернхарда Минетти. Однако, дав герою имя реального человека, Бернхард далеко отошел от реалий жизни прототипа. Минетти в пьесе – отнюдь не любимец и триумфатор, но неудачник, поскандаливший с публикой Любека и отошедший от дел, посмешище в собственном маленьком городе. Герой пьесы на последние деньги приезжает в новогодний вечер в провинциальный отель, где ему назначил встречу руководитель местного театра, предложивший на юбилейном спектакле выйти в коронной роли Лира.

За окном дует балтийский ветер, постояльцы и гостиничная обслуга заняты своими делами и проблемами, а напрасно ожидающий актер пытается завладеть вниманием окружающих, рассказывая о своих ролях, о великом Энсоре, о Шекспире, о своем феерическом успехе и своем отказе от классических пьес, который поссорил его со зрителями Любека. Непрерывный монолог героя изредка прерывается репликами-междометиями окружающих.

Выбор актера на главную роль здесь становится режиссерской трактовкой. И Владас Багдонас щедро делится со своим героем крупностью собственной личности, неотразимым актерским и мужским шармом, взрывным темпераментом, и мудростью много пережившего философа. С его Минетти в отель входит дыхание трагедии. И его переживания от развязавшихся завязок на кальсонах вдруг напомнят рацеи Лира о человеке, которого мучает холод и старость…

Его Минетти нежно расправляет старые вырезки из газетных рецензий, пышно расхваливающих его игру, и отвращением ссыпает их обратно в потертый чемодан. Поднимает руку, чтобы приласкать напрасно ждущую своего парня юную девушку, – и нежно гладит воздух над ее головой… Достаточно банальным рассуждениям об актере-медиаторе, об актере-проповеднике Владас Багдонас придает силу исповеди и горечь завещания. С каждой минутой все прозрачнее, что это последний Новый год, последний разговор, последняя обреченная попытка достучаться хоть до одной души…

…В те же дни, что шли гастроли вильнюсского «Минетти» в Петербурге, в Москве состоялась премьера «Минетти» в постановке Римаса Туминаса на сцене Вахтанговского театра, где Владас Багдонас играет заглавную роль во втором составе в очередь с Владимиром Симоновым.

Рассказ «Голодарь» вошел в ограниченное число произведений, которые Кафка опубликовал при жизни (он дал название последнему прижизненному сборнику рассказов 1924 года). Герой – Мастер Голода, чье высокое искусство знавало времена взлета, привлекало толпы, но в момент, когда сам Голодарь дошел до зенита возможностей, утратило интерес зрителей.

В заглавной роли постановки «Meno Fortas» – Виктория Куодите (ранее игравшая у Някрошюса Лауру в «Дон Жуане», Офелию, Ирину в «Трех сестрах», старшую ведьму в «Макбете»). Здесь перед актрисой стоит задача почти невероятная – сыграть душу, «которая звенит» в теле, ставшем от постоянных голодовок почти прозрачным. Аллегорические поиски метафизического Бога (так Томас Манн определял главную тему Кафки) в постановке Някрошюса проживаются как самая естественная потребность человека.

Вокруг Голодаря суетятся посетители, стражники, импресарио, поклонники… Вайдас Вилюс, Вигандас Вадейша, Геннадий Вирковский то предстают зеваками со стаканчиками мороженого в руках, то забрасывают его увядшими цветами, то пытаются утащить многочисленные дипломы и почетные кубки (тут режиссер щедро поделился с героем накопленными «Meno Fortas» рамочками и призами, еще раз подчеркнув личный и лирический мотив спектакля).

Но весь этот «слишком человеческий» сор мало задевает Голодаря, все больше уходящего вглубь собственного я, в самоедство мастера, недовольного меньшим, чем совершенство.

Горечь творца, вечное недовольство собой, постоянные мучительные поиски совершенства – все это явно настолько хорошо знакомо постановщику, что он может отнестись к коллеге с нежной иронией. И расстается Някрошюс с героем (по крайней мере, в сценическом эскизе) не в момент жалкой смерти на пучке соломы всеми забытого Голодаря, но в ту минуту, когда герой встречает горящие детские глаза, устремленные в его клетку, и видит в них надежду на возрождение интереса к его высокому искусству преодоления границ в поисках невозможного.