Кунг-фу и пиво

Хореограф Лиу Лу поставила современный китайский балет в труппе, основанной в 2006 году в Пекине самим Джеки Чаном. В труппе под названием «Дракон» работают особенные молодые люди: то ли мастера кунг-фу, получившие дополнительное образование в области хореографии и актерского мастерства, то ли артисты балета, прошедшие обучение у мастеров кунг-фу, – в буклете спектакля написано и так, и эдак. Хореограф хотела создать спектакль без коммерческой эксплуатации китайских клише. Во «Вратах Шаолиня» нет бумажных драконов и фонариков, а костюмы не похожи на пестрые одеяния героев китайской оперы, скорее, это компромисс между древними одеждами и актуальной европейской модой. Музыка балета – с тревожным духом – тоже современно-интернациональная, а появляющиеся изображения иероглифов переведены на английский.

Автору важно подчеркнуть всемирный характер проблем: Лиу Лу занимается неслабыми вопросами: кто мы, откуда пришли и куда идем. Поиск ответов лежит, тем не менее, в китайской традиции. Герои спектакля, сурово поглядывая на зрителей, символически приоткрывают путь в неизведанное, «врата духа», из которых попадают «во врата призраков» и «врата искушений». Дальше следует традиционный шаолиньский набор: боевые стойки и игра с вращающимися шестами, мгновенное вскакивание двумя ногами с места на плечи товарища (или противника) и почти горизонтальное зависание в воздухе с переворотом. Элемент вроде «хватаешь партнера за пятку и легко побеждаешь его» кажется обманчиво простым. Когда врага прижимают к полу, нога побеждающего поднимается чуть ли не в классический арабеск. Трехэтажная стойка за секунду рассыпается на фрагменты. И очень зрелищны моменты, в которых отработано чувство ритма: коллективный «выпад» тел вперед или боевой танец под хлопки собственных ладоней.

Чтоб связать древнее с современным, танец разбавлен видеофрагментами, это «кухня» действия. Мальчики, участники «Врат», в жизни с открытыми, улыбчивыми лицами, варят пельмени и мучают себя изуверскими растяжками. Приседают в классическом плие у балетного станка и с тяжелым придыханием отжимаются от пола. По очереди пьют из одного кувшина, повторяя «мы-братья» и называют свои даты рождения – в год Собаки, Лошади или Свиньи. Прозаически колотят кулаками по «груше» и загадочно бродят со свечами в темноте. После кино – снова танцы: например, человек на авансцене и его тень, вернее тени, на экране. В конце концов мальчики собираются на экране после спектакля и судачат о маме, пиве, девушках и проделанной работе: мол, «были ошибки, но в следующем шоу мы их исправим». Что ж, если под «следующим шоу» понимать реинкарнацию, получится не треп, а философствование.

Последний пляс очень красив: одиннадцать парней заматываются и разматываются в полосы ткани, энергично размахивая длинными, гораздо длиннее рук, матерчатыми рукавами и сплетаясь в каскаде залихватских прыжков. Наверно, это разница ментальностей, нашей и китайской. Но прочесть в этом финале мысль хореографа – «подавленность и запутанность современных людей» – можно, лишь узнав о таковой мысли из программки. При созерцании мужского вихря, ей-богу, думается не о подавленности, а о раскрепощении. Гораздо ближе к поверхности спектакля лежит простое – и противоположное указанному – восприятие танца как апофеоза брутальной мужественности.

Возможно, в этом и есть проблема: бодро-силовой характер зрелища (а каким еще может быть искусство боя?) не очень подходит для постмодернистской рефлексии, подразумеваемой постановщиком. Впрочем, китайское название «гун-бу», ставшее в Европе «кунг-фу», означает «усердная работа», причем любая и физическая, и духовная. Получается, что, если вы не увидели во «Вратах Шаолиня» высшей духовности, это ваши трудности. Надо было увидеть. Собственно говоря, это балет о том, что в современном Китае пустило корни европейское разочарование в идее прогресса, а традиционная китайская идея «инь-ян», гармонически уравновешивающая мироздание, не справляется с философским и житейским раздраем.

К счастью, публика не морочила себе головы дилеммами такого рода. Она уважительно молчала в моменты киновставок и увлеченно аплодировала тройным сальто.