«Все мы немножко лошади»

Зачином спектакля Сильвиу Пуркарете стал финал «Путешествия Гулливера в страну гуигнгнмов», глава, где Свифт описывает тоску героя по благородным лошадям, среди которых он прожил несколько счастливых лет, и его ужас от вида людского рода, так похожего на ненавистных йеху: «Все же запах йеху по-прежнему очень противен мне, так что я всегда плотно затыкаю нос рутой, лавандой или листовым табаком. И хотя для человека пожилого трудно отучиться от старых привычек, однако я совсем не теряю надежды, что через некоторое время способен буду переносить общество йеху-соседей и перестану страшиться их зубов и когтей».

На сцене дивным видением проходит изумительный конь, а следом сидящего в инвалидном кресле несчастного старика окружают гротескные фигуры тех самых «соседей». Одна из отвратительных самок бьет его молотком по голове, другие расшвыривают написанные им листы бумаги. С визгом непотребное племя разбегается, а исписанные страницы находит мальчик в ночной белой рубашке, который начинает разбирать горькие инвективы, обличающие весь наш род.

Сильвиу Пуркарете объединил в своей постановке мотивы разных путешествий Гулливера – и в страну гуигнгнмов, и его визит к струльдбругам, его стихи и прозу. На сцене буйствует парад человеческих пороков во всем их безобразии.

Больная сифилисом проститутка возвращается с работы и начинает снимать все ложные прикрасы со своего увечного и безобразного тела – накладные ресницы и вставные зубы, корсет и накладные груди, парик и накладные бедра. На сцене – бородатый мужчина в нелепом бальном наряде, с кровавыми следами помады на лице, похожий на сломанную куклу.

Самки йеху заманивают понравившегося самца, тряся бюстами, издавая призывные звуки, пританцовывая и расталкивая друг друга. Верхняя часть туловища актрис совмещена с крохотными ножками – и получающиеся фигурки карлиц особенно противно-комичны рядом с вышагивающим длинноногим самцом во фраке, но без панталон…

В парад человеческих грехов включены и чревоугодие, и похоть, и вероломство, и безжалостность друг к другу. Начиная свару, респектабельные офисные клерки, минуту назад чинно маршировавшие со своими портфелями под мышкой, очень быстро входят в раж, разрывая одежду, вырывая глаза, нанося запрещенные удары во все возможные места. Респектабельные господа в минуту превращаются в банду кровожадных маньяков. А по окончании побоища снова подхватывают свои портфели и как ни в чем не бывало продолжают свой деловой бег.

Люди убивают друг друга из кровожадности и из выгоды. Они могут уничтожать даже своих младенцев. Сцена, где женщины приносят своих новорожденных в страшную клинику, где доктор-монстр расчленяет их тела, – одна из самых запоминающихся в этой богатой на шоковые сцены постановке.

Человек ужасен в своей неразборчивости, в своем потакании самым низменным страстям. Ужасна его болеющая, быстро дряхлеющая отвратительная плоть. Отвратительная старость дана в ее безжалостной наготе – полуголого старика на инвалидной коляске мальчик разглядывает столь же внимательно, как и разбирает письмена на скомканных листах бумаги...

Человек отвратителен, снова и снова убеждает Сильвиу Пуркарете, находя убедительные аргументы. И с ним было бы легко согласиться, если бы не одно «но». Его собственные актеры из театра Раду Станка играют страстно, утонченно, с благородной отдачей и такой же отвагой. Их сценическое существование так увлекательно и победоносно, что ты не спешишь принять вердикт о вредности и порочности всего людского сообщества. Или, по крайней мере, спешишь сделать исключение для талантов, таких, как сам Сильвиу Пуркарете и воспитанная им труппа…

В финале на сцену снова выходит прекрасный конь, и почему-то вспоминается уверение нашего Маяковского, людей также не очень жалующего: «все мы немножко лошади»…